– Хорошо, мама, – ответил он и пошел к себе в комнату.
Глава 8
Раздели с нами трапезу, господи!
В семь часов утра будильник щелкнул – только и всего, – а Гомер Маколей уже сидел в постели. Он нажал рычажок, чтобы будильник не зазвонил. Потом встал, достал пособие по заочному физическому обучению, выписанное из Нью-Йорка, и принялся читать урок на сегодняшний день. Его брат Улисс, как обычно, наблюдал за ним – он просыпался вместе с Гомером по щелчку, который издавал будильник перед звонком, до звонка Гомер никогда не допускал. Пособие по гимнастике из Нью-Йорка состояло из печатной брошюры и прибора для растягивания. Гомер принялся за урок № 7, а Улисс подлез к нему под руку, чтобы быть поближе к этой чудодейственной штуке. После обычных начальных упражнений, включая и глубокое дыхание, Гомер лег плашмя на спину и стал с натугой поднимать с полу ноги.
– Это что? – спросил Улисс.
– Упражнения.
– Зачем?
– Для мускулатуры.
– Хочешь стать сильнее всех на свете?
– Да не-е-ет, – протянул Гомер.
– А кем ты хочешь стать?
– Ступай поспи еще, – сказал Гомер.
Улисс послушно вернулся в постель, но, усевшись в ней, продолжал наблюдать за братом. Наконец Гомер стал одеваться.
– Куда ты идешь? – спросил младший брат.
– В школу, – ответил старший.
– Будешь учить что-нибудь?
– Сегодня у меня забег на двести метров с препятствиями.
– А куда ты с ними побежишь?
– Никуда. Это такие деревянные барьеры, их расставляют на расстоянии десяти или пятнадцати метров друг от друга, через них надо прыгать на бегу.
– Зачем?
– Ну, – сказал Гомер, потеряв терпение, – просто так принято бегать. Двести метров с препятствиями. Каждый, кто родился в нашем городе, должен пробежать двести метров с препятствиями. Это главное спортивное состязание у нас в Итаке. Управляющий телеграфной конторой, где я работаю, тоже бегал на двести метров с препятствиями, когда он ходил в школу. И был чемпионом Долины.
– А что такое чемпион Долины? – сказал Улисс.
– Это тот, кто лучше всех.
– А ты будешь лучше всех?
– Ну, постараюсь, – сказал Гомер. – А теперь спи.
Улисс нырнул в постель, но при этом сказал:
– Завтра… – тут он поправился, – вчера я видел поезд.
Гомер догадался, о чем хочет рассказать ему брат. Он улыбнулся, вспоминая, как сам бывал зачарован проходящими поездами.
– Здорово было? – спросил он.
Улисс прилежно принялся вспоминать.
– Там был черный человек, он махал.
– А ты помахал в ответ?
– Сперва я помахал первый, – сказал Улисс. – Потом он помахал первый. Потом помахал я. Потом помахал он. Он пел «Больше не плачь, Кентукки».
– Да ну?
– Он сказал: «Еду домой!» – Улисс посмотрел на брата. – А когда мы поедем домой?
– А мы и так дома, – сказал Гомер.
– Тогда почему же он не приехал сюда?
– У каждого свой дом. У кого на востоке, у кого на западе, у кого на севере, а у кого и на юге.
– Наш самый лучший?
– Не знаю, – сказал Гомер, – я больше нигде не был.
– А будешь?
– Когда-нибудь.
– Где?
– В Нью-Йорке.
– А где Нью-Йорк?
– На востоке. После Нью-Йорка поеду в Лондон. После Лондона – в Париж. После Парижа – в Берлин. Потом в Вену, Рим, в Москву, Стокгольм – когда-нибудь я побываю во всех больших городах мира.
– А ты вернешься?
– Конечно.
– Обрадуешься?
– Конечно.
– Почему?
– Ну, потому что… – сказал Гомер, – буду рад повидать маму, Маркуса, Бесс. – Тут он посмотрел на брата. – Буду рад повидать и тебя. И нашу соседку Мэри Арену, и ее отца, мистера Арену. Буду рад вернуться домой, посидеть, поговорить, послушать музыку, спеть и поужинать вместе со всеми.
Братишка принялся его с жаром упрашивать.
– Не уезжай, – молил он, – пожалуйста, Гомер, не уезжай!
– Да я сейчас и не еду, – сказал старший. – Сейчас я пойду в школу.
– Не уезжай никогда, – просил Улисс. – Папа уехал – и больше не приехал. Потом Маркус уехал. А ты не уезжай.
– Я еще не скоро уеду… – сказал Гомер. – Так что спи.
– Ладно, – сказал Улисс. – Значит, побежишь на двадцать метров?
– На двести, – сказал Гомер. – На двести метров с препятствиями.
Когда Гомер пришел завтракать, его мать и сестра Бесс уже сидели за столом. На минуту все склонили головы, потом стали есть.
– Ты какую прочел молитву? – спросила у брата Бесс.
– Ту, что всегда, – ответил Гомер и прочитал ее так, как заучил, когда еще едва умел говорить: