Шмыгнув носом, Эмигель ответил голосом, прозвучавшим как реквием:
— Кранты. И кой чёрт принёс меня сюда прошлым вечером?
— Это тебе на роду было написано, наверное. Но теперь-то ты хоть понял, чем могло бы обернуться создание такой фирмы, какую ты предложил?
— М-да. Вернее всего, так оно и получилось бы. До заказов дело бы не дошло.
Но тут же Какадык встрепенулся:
— Постой. Но ты ведь сказал, что какая-то перспектива есть? И даже приличная?
— Я её ясно вижу.
— Чего же ты ждёшь? Давай! Или это тоже государственная и военная тайна?
— Ну, не от тебя же. Ответь, пожалуйста, мне вот на какой вопросик: что может, сохраняя абсолютную непонятность и даже, может быть, бессмысленность, при этом оставаться совершенно законным, как говорится — прозрачным, разрешённым, и мало того: обладающим определённой, порой очень немалой рыночной ценностью и дозволенным к неограниченному распространению среди населения?
— Гм, — ответил Миля, усиленно размышляя. — Гм. Гм. А ты знаешь?
— Конечно.
— Так скажи — вместо того, чтобы загадывать загадки. Что это?
Мгновение поколебавшись (наверное, велико было искушение ещё помучить возможного компаньона), Зенон сказал:
— Всё очень просто, Миля. Искусство. Современное. Изобразительное. Скажем, пост-постмодернистское. Название если потребуется, придумаем — или кто-нибудь его даст и без нашей просьбы, совершенно бесплатно.
Эмигель несколько секунд молчал. Потом проговори шёпотом:
— Зеник, ты гений!
Зенон торжествующе улыбнулся.
— Оценил? Понял, в окружении чего мы находимся сию минуту? Это абстрактная скульптура, Миля. Великое творчество, если даже на самом деле где-то там эти штуки служат для открывания пивных банок — было такое у одного автора. Чего не требуют от абстрактного искусства? Какого-либо логического смысла. Похожести на что угодно. Наоборот, требуют непохожести. Оригинальности. Оно не должно вызывать мысли, но лишь ощущения, настроения. Кто угодно может спрашивать: «Для чего это?» Ответ будет простым: «Чтобы быть». «Как вы это сделали?» Ответ: «Не знаю. В приступе вдохновения и озарения». «А технологически?» «Простите, но у каждого художника есть свои профессиональные секреты. Возможно, со временем я раскрою их, написав мемуары, но эти дни ещё не настали». И тому подобное. Во всяком случае, ни полиции, ни контрразведке и в голову не придёт искать здесь какой-то криминал. А власти если и заинтересуются этим, то только если захотят приобрести один-другой шедевр, чтобы установить на городских площадях. Иными словами, риск равен нулю.