- Ларин. Мы идем уже пятьдесят минут.
- Если точно, то сорок пять. А потом - дорога открыта. Ты всегда можешь вернуться обратно. На один делить проще, чем на два.
- Если мы потеряем дорогу, делить будет нечего. Залезь, посмотри еще. Где он, этот поганый столб?
- Нету столба, - сказал я, спустившись с бархана. - Потерялся.
- Ларин, если ты все это нарочно подстроил... со столбом... - он вдруг резко остановился. - Понятно. Григорьев с тобой заодно. - Он хотел сделать шаг от меня, но оступился. Неловко взмахнув руками, Козлов повалился на спину. Я смотрел, как он переворачивается на живот, как встает на колени и по складкам его одежды струйками стекает песок.
- Помочь? - спросил я спокойно.
Козлов растерялся. Его тяжелая узловатая кисть остановилась на полдороги к карману.
- Руку подать? - я протянул руку, но Козлов уже поднимался.
- Извини, - сказал он, отводя взгляд. - Будешь нервным, когда эта сопля в небе.
Луна показалась опять. Она плыла низко, прячась за горизонт, и во впадине между барханами я четко увидел высокую человеческую фигуру. Руки у человека были сложены над головой крестом. Крест означал римскую цифру 10. Значит, начнут они ровно в десять. Сейчас было без четверти.
- Бывает, - сказал я небрежно и показал на небо. - Пустота - ни птицы, ни облачка. Днем здесь всегда так. Вот ночью - другое дело.
- Что же нам теперь до ночи в песке торчать?
- Вот он, столб, - я ткнул пальцем в сторону плывущего над песком светила.
- Слава Богу. Пошли.
Я дал ему себя обогнать и шел теперь от Козлова сбоку. Правый карман Козлова находился от меня слева.
- Я ведь почему тебя выбрал, Ларин. Потому, что тебе верю. Жогин, Григорьев - все это так, людишки. Дерьма кусок. Один ты - человек.
"Говори, говори, крыса. У тебя еще остается десять минут. Давай, я потерплю".
- Но один ты пропадешь. Не выйдет у тебя одного. Я еще при живом капитане Зайцеве знал про контейнер с "Шиповника". Раньше всех знал. Капитан был болтлив. Я бы на его месте не стал молоть языком кому ни попало.
"Это верно. Тебе говорить, точно, не стоило".
- Ларин. Земля далеко. Ты умеешь управлять кораблем, я умею управлять людьми. Да сам Бог велел нам с тобой держаться рядом.
Из-за плавной дуги бархана, огибая его вдоль подножья, показалась стайка песчаников. Увидев нас они ускорили бег и, повернув, пропали. Я заметил - у последнего из зверьков безжизненно волочится лапа.
"Кто-то из наших. Поэтому они такие пугливые".
Козлов тоже заметил странность.
- Видал? С чего бы им нас пугаться? Ларин, - он обернулся и пристально посмотрел на меня, - я не такой осел, чтобы доверять тем, кто остался. Я ведь кое-что держу про запас. Кое-что важное. Ключ...
"Дурак ты, Козлов. Только такому дураку, как ты могло придти в голову отрезать у мертвого капитана палец и думать, что никто не заметит".
Но игра есть игра.
- Ключ? - я сделал вид, что не понял. - Какой ключ?
- Пока не скажу. Отыщем контейнер, тогда узнаешь.
- Отыщем, куда ж он...
Выстрел прозвучал, как щелчок, - я даже не успел удивиться. Неужели отстали часы? Стрелка не дошла до черты на целых четыре деления. Я вгляделся вперед в неподвижные волны барханов. Взгляд запутался в светотенях, и я ничего не увидел. Снова щелкнуло. Плечу сделалось холодно и свободно. Я посмотрел на комбинезон - пятнистая ткань разошлась на плече на стороны, и края ее порыжели.
Слева сопел Козлов. Пригнув голову, он сидел на песке и сражался с непокорным карманом. Значит, стрелял не Козлов.
Береженого Бог бережет. Я прыгнул и повалил Козлова на землю. Коленом я ударил его в живот, а ребром ладони - между скулой и шейными позвонками. Козлов всхлипнул и на время затих.
На часах было начало одиннадцатого. Я повернул тело Козлова на бок и прикрылся им, как щитом.
- Ларин! - услышал я голос Жогина. - Ларин, ты жив? Иди к нам, мы его нашли.
- Черта с два, - сказал я негромко, опорожняя у Козлова карман. Пистолет был у Козлова хороший, именной - на матовой рукоятке я прочитал слова: "Капитану Зайцеву за мужество и отвагу".
- Ларин!
Я снял пистолет с предохранителя и руку с ним положил Козлову на плечо. Тот вздохнул и дернул коленом.
Надо было решаться: пистолет - все-таки козырь. Или бежать вперед, или же отступать и как-нибудь пробираться в обход, чтобы зайти им с тыла. "Людишки. Дерьма кусок". Так о них говорил Козлов. Что правда, то правда.
Я решил отступать и стал оттаскивать тело Козлова за ближайший песчаный холм. В воздухе затрещали выстрелы - они поняли мой маневр и пытались мне помешать. Я был уже близ бархана, когда тело Козлова обмякло и сделалось тяжелым, как камень. Я проволок труп еще метр или два, потом бросил и, извиваясь ящерицей, отполз в безопасную зону.