Редко встречаются дрессировщики, которые действительно понимают дельфинов. Конечно, это оригинальная и необычная работа, но это все же работа, как и любая другая, а следовательно, ее необходимо делать хорошо, чтобы не быть уволенным, так как она — способ существования и источник дохода, который выражается в деньгах. Итак, если вы не навяжете свою волю дельфинам, они вас не послушаются — и работа не будет выполнена. Но любое подчинение сопровождается унижением. Эксплуатация и нажива разрушают гармонию отношений. Связь “человек — дельфин” или “дельфин — человек”, возникшая в подводных зоопарках, неминуемо будет разорвана. Она обречена с самого начала, потому что лишена истинных точек контакта. В Майами, где мы жили в прекрасном квартале Кокосовая Роща, я часто проходил мимо конторы с мрачными, окрашенными в черное стеклами, которая называлась “Лаборатория подводных исследований”. Мне сказали, что небольшая группа американцев проводит там какие-то особые опыты над дельфинами. Пару раз, представляясь журналистом и объясняя, чем я занимаюсь в океанариуме, я пытался туда попасть, но оба раза мне помешали это сделать. Опытами руководил известный специалист, но принял меня в конце концов не он, а его жена и очень любезно не пустила меня дальше приемной под предлогом секретности проводимых экспериментов. Нам в океанариуме все это не правилось. Некоторые говорили о самой настоящей вивисекции, которой там занимались. Дельфины подобных опытов долго не выдерживали. Эксперименты, похоже, велись на мозге животных. Со временем контора приобрела плохую репутацию и закрылась. Думаю, важность этих “исследований” была сильно преувеличена, говорили о кодах, которые исследователи якобы придумали, чтобы иметь возможность обмениваться словами и идеями с нашими водными собратьями. И еще мне кажется, что человеку никогда не нравилось ощущать дельфинье превосходство над собой и поэтому он всегда пытался возвысить себя или, наоборот, принизить животное до своего уровня и никогда не испытывал при этом стыда. С точки зрения общения между видами человек не достиг с дельфинами такого результата, как, скажем, с шимпанзе. С этими последними он действительно научился разговаривать или, более точно, обмениваться словами, фразами и даже мыслями с помощью визуального языка, сильно смахивающего на азбуку глухонемых. Во Флориде я лично присутствовал на одном из таких уроков и видел достаточно фильмов на эту тему. Почти все исследователи, к сожалению, опутаны цифрами и символами. И как следствие этого их общение с разными видами животных базируется только на системах, кодах и языках. Они не понимают — и это я говорю не для красного словца, — что самый выразительный язык — это язык взгляда и сердца и что истинная невыразимая мысль может быть передана без грубого, примитивного и мало практичного посредника, каковым является словарь.
Клоун приглашает меня в свой мир
Это была та единственная ошибка, которую я не хотел допустить в общении с Клоуном и с любым другим дельфином.
Так, не отталкиваясь от какой-либо системы, структуры, закона, кодекса, какого-либо символа или слова, я попытался в течение следующих недель забыть полностью свою человеческую сущность и установить контакт с Клоуном в более тонком плане — в плане чистой мысли, неосязаемой и неприкосновенной в ее собственном мире.
Прежде всего мне необходимо было посещать Клоуна на ее территории. Я думал: “Если природа захотела, чтобы это великолепное создание, жившее миллионы лет на земле[7], вернулось в свою первоначальную стихию, значит, оно там себя чувствует лучше. Поэтому я должен встретиться с ним под водой, находясь в апноэ, как и оно само.
Я отлично знал о запрете погружаться в основной бассейн с дельфинами и другими “приезжими” из морей и океанов без скафандра. Это условие было частью логики эксплуатации. В конце концов под ширмой науки животные находились здесь прежде всего для развлечения зрителей и добывания денег для предпринимателей. Дельфины должны были исполнять красивый спектакль, чтобы с каждым разом публики прибывало все больше и больше. Все, что могло отвлечь их, автоматически вредило спектаклю и, следовательно, увеличивало затраты на их обучение. Всегда и везде вечный и истинный бог технологического века — деньги!
7
“Жившее миллионы лет на земле