Цзе Чунде ушел. Фо Ань смотрел ему в спину, пока та не скрылась за очередным поворотам. В задании главы нашлось слишком много пятен, никакой конкретики. Хотя, может, в этой ситуации конкретики и не дашь. Фо Ань не знает. Он еще никогда ни с чем подобным не сталкивался. Странно, что Цзе Чунде не послал на разведку своих птичек. Хотя, желтенькие малыши могли привлечь много ненужного внимания. Как будто его не привлечет человек. Глупость!
Зачем Цзе Чунде в самом деле отравляет Фо Аня наверх?
Юноша глубоко задумался и побрел к себе. Мысли путались. В ушах все еще звучало предупреждение Фэй Ханя. Молодой человек говорил уверенно, точно давно все знал. Но этого быть не могло. Если бы о Сыме знали задолго до, то уже попытались бы ее уничтожить. Или это какая-то шутка Первого бога, якобы его падший генерал волен существовать только с его позволения? Вряд ли. Первый бог тот еще перестраховщик и трус.
Что-то тут не вязалось. Ни в позиции самой Сымы, ни в задании Цзе Чунде. Он должен подумать.
Фо Ань свернул к двери своей комнаты и вздрогнул, потому что перед ней стоял человек. Стоял спиной, словно караулил. Юноша пригляделся и узнал форму одного из слуг подземного двора. Приготовившись бить на поражение, Фо Ань двинулся к мужчине с тонкой треугольной бородкой.
Слуга обернулся, переступил с ноги на ногу и поклонился юноше в пояс, после чего протянул руки, передавая запечатанную записку.
— От кого? — Все это казалось донельзя странным.
Слуга молчал, придурковато улыбаясь. И вдруг, исполнив задачу, растворился в воздухе, оставив после себя лишь виток сизого дыма и бумажного человечка. Фо Аня пробрало. Подземный двор больше небезопасен!
Фо Ань оглядел маленький, запечатанный конверт и почувствовал на воске отголосок чужой души. Очень знакомый, родственный. Юноша мог поклясться, что почувствовал аромат духов сестры. И это ему не понравилось. Вмешательство Фо Синь усложняло дело, по крайней мере, для него.
Юноша подобрал бумажного человечка, и его пробрала злость. Бумага смялась меж пальцев и начала дымиться, после чего вспыхнула, заставив ее отпустить. Человечек не оставил от себя даже пепла, своим самопожертвованием стер последние следы чужого присутствия.
Пройдя к себе и плотно заперев дверь, Фо Ань сел за стол и аккуратно вскрыл тонким ножичком восковую печать. Поддалась она без проблем. Из конверта выпала записка. Фо Ань еще никогда не видел почерка сестры, но вполне узнал обороты ее речи.
«Если ты это читаешь, мой маленький трюк сработал, и ты еще жив. Я не знаю, где найдет тебя отголосок моей души, но я приказала ему передать послание тайно.
Ань’эр, тебе грозит большая опасность!
Во время последней нашей встречи, я оборонила сумочку. И ее нашел некий Нао Люинь. Он пришел на порог лавки мастера По и очень хотел со мной побеседовать. Я сразу поняла, что о тебе, но мастер По не дал ему пройти и предупредил, сказал, чтобы мужчина больше не появлялся на нашем пороге. Мне было так страшно, что мастер сдался и научил меня оживлять бумажных человечков.
Я смогла проследить за этим Нао Люинем. Слышала обо всем, что он говорил. Фо Ань он хочет твоей смерти. Это его люди тебя преследовали?
Как бы там ни было, а мне удалось подслушать его разговор с неким Цзе Чунде. Этот ублюдок сам нашел Нао Люиня и сказал, что выдаст тебя, если тот пообещает ему поддержку в борьбе против солдат Первого бога. Фо Ань, мне страшно за тебя. Во что ты ввязался?
Эти двое быстро пришли к согласию, после чего начали делить сферы влияния в Динчэене.
Мастер По тоже слушал их разговор. Это послание я отправляю с его ведома и разрешения. Фо Ань, прошу, что бы с тобой ни приключилось, кто бы ни казался тебе другом, сумей сбежать, найди способ пробраться в лавку. Мастер По сказал, что тебе не избежать наказания, но он приложит все силы для того, чтобы оно было минимальным и ты смог после него оправиться.
Я буду ждать тебя, твоя сестра Фо Синь».
Послание выпало из дрожащих пальцев юноши. Он ссутулился, уперся локтями в колени и накрыл ладонями лицо. Нет. Он не плакал, не испугался, не горевал. По всем мыслям и чаяниями точно горящее колесо проехало. Его прикосновение выжигало все, чего касалось. Посыпало пеплом некогда плодородную землю души.