Юноша выбрал одну-единственную, тонкую затертую книжонку, которую положил рядом с собой на столик, чтобы точно не забыть. Он хотел дочитать записанную со слов Сымы историю великой войны. Вряд ли в мире найдется много записей от современников той страшной, беспокойной эпохи. Тем более тех, кто не падал ниц перед величием и жестоким хитроумием Первого бога.
Глотнув чаю, Фо Ань прокрутил в руках украшенную маленькими розовыми цветами шпильку. Блестящую в мягком свете алых и белых фонариков. Юноша больше не экономил масла, зажег их все, из-за чего в комнате становилось душно.
Он услышал тихие, аккуратные шаги, узнал их обладателя, потому не стал оборачиваться.
— Неужели, успел собрать костюмы? — Печально улыбнулся юноша.
— Не думаю, что тащить за собой неподъемный куль хорошая идея, — Эн Гохуань наклонился и подобрал все еще пахнущий духами листочек. Фо Ань не стал мешать. Только малость удивился, так как не помнил, когда письмо сестры слетело со стола.
— Думаешь, я предатель?
— Нет. Думаю, что для тебя это хорошая возможность отделаться малой кровью, — красавец прошел к столу и Фо Ань налил ему еще горячего чаю.
— Я о ситуации с Цзе Чунде, — взглянув на друга снизу вверх, сглотнул Фо Ань. Несмотря на защиту собственной жизни, юноша чувствовал, что поступил неправильно. Чувствовал себя предателем семьи.
— А-а, — протянул Эн Гохуань, немного подумал и мотнул головой. — Нет, не думаю. На твоем месте мог оказаться любой из нас. И тебе повезло увидеть заговор раньше, чем мог спохватиться кто-то иной. Наша семья существует благодаря безоговорочному доверию друг другу. Нарушь принцип и нашему существованию конец. — Красавец присел на табурет, манерно сложил ногу на ногу. — Хотя, семье и без того конец.
— Не веришь в наше спасение?
— Я верю, что мы способны сбежать, даже обосноваться в другом городе, — проводя кончиком пальца по кайме мелкой керамической чашки, без намека на улыбку рассуждал Эн Гохуань. — Но история повторится. И будет повторяться, пока никого не останется.
— Думаешь, солдаты Первого бога прознали о Сыме?
— Более чем в этом уверен.
— Значит, начнется новая война? — Нахмурился Фо Ань.
— Нет, — усмехнулся красавец. — Для войны у семьи сил маловато, это будет уничтожение. Полное. Без надежды на обратное. Так что для тебя будет здравым решением принять предложение сестры.
Зажимая письмо указательным и средним пальцем, Эн Гохуань положил его на стол и пододвинул Фо Аню. Юноша взглянул на строки, которые несколько раз прочел и настороженно посмотрел на друга.
— Это какая-то проверка?
— Нет.
— Я не предатель!
— Предавать уже некого, Фо Ань.
— Ты же еще жив.
Эн Гохуань опешил. Замолчал с широко распахнутыми глазами, даже отклонился от стола. Моргнул. После чего разразился чистым, звенящим смехом, от которого Фо Аню стало немного неловко. Может быть, он много сказал?
— Ну, ты даешь? — Хватаясь за живот, все еще хохотал Эн Гохуань. — Сказал так сказал.
Фо Ань потупил взгляд и почесал кончик носа:
— Заканчивай.
— Ладно, ладно, — смахивая с черных, густых ресниц сладкую слезу, Эн Гохуань попытался стереть с лица улыбку, но не вышло, четко очерченные губы все еще подрагивали в усмешке.
— Нет, дружище, спасаясь и ища для себя лучшей жизни, ты меня не предашь.
— А остальных?
— Остальные собираются бежать, потому что возвращаться некуда. Уверен, будь у них возможность, они бы уже отказались от семьи.
Фо Ань поежился. С рассуждений Эн Гохуаня ситуация вырисовывается провальная по всем фронтам. И ему правда лучше вернуться к сестре. Выслушать ее саркастичные обвинения, получить статус неудачника, за которым нужен глаз да глаз. Скатиться на самое дно, потерять все, чего успел достигнуть, вернуться к черной работе, потому что…
— Нет, я не хочу покидать семью.
Эн Гохуань поджал губы, задумавшись.
— Как знаешь, — красавец задержал взгляд на шпильке, которую сам же подарил, после чего поднялся и навился прочь из комнаты. Задержался на пороге, меланхолично, нежно погладив дверной косяк. — Что бы ни случилось с нами на поверхности, знай, ты стал мне другом, и я всегда останусь на твоей стороне.
Прозвучало зловеще. Фо Ань повернул голову, не до конца понимая, что пытается сказать друг. Но задумчивость того, как рукой сдуло. Он вернулся к своей извечной, чуть саркастичной, беззаботной улыбке.
— Кстати, поднимайся давай, Сы Вансяо ждет нас всех в главном зале.