Учиняется невообразимая пляска.
Ч е р д а н ц е в. Интересно, что в конце концов Саваофа ухватили за бороду не руки ученого, а рабочего.
Б а р м и н. Алеша, вы произнесли верную историческую фразу. Но на кого вы все похожи! Я так же устряпался?
Ц в е т к о в. История умолчит. Вас опишут в белоснежной сорочке, в замшевых перчатках.
Ч е р д а н ц е в. Я мысленно наблюдал за незримо присутствующими здесь Нильсом Бором, Энрико Ферми. Вы их не заметили? Хотя они явились во фраках, у них был несколько растерянный вид. Я бы даже сказал — сконфуженно-виноватый.
Ц в е т к о в. Ну их всех к черту! Всемирное содружество ученых! Миф.
Б а р м и н. Мы еще сядем с ними за круглый стол. Помяните меня. (Берет микрофон.) Внимание! Все свободны. Отдыхайте, друзья. (Ко всем.) Теперь бы в баньку, на полок, да веничек…
Вбегает З у е в, в шапке, в бекеше.
З у е в. Георгий Петрович!.. (Обнимает.) С победой!
Б а р м и н. Богдан Артемьевич, ну что вы, что вы…
З у е в (не стыдясь своих слез). Не мог, не мог… Мерз-мерз и дождался. В конце концов, эту коробку я делал или нет? Юрий Семенович, позвольте обнять вас. (Обнимает.) Опять станете напоминать про генерала.
Ц в е т к о в. Я сегодня добрый, ручной.
Входит Г р и ш а н к о в.
Г р и ш а н к о в. Смотрю — глазам не верю: на улице, на морозе скачут бесхвостые черти. Какой отличный графит. Чистейший углерод.
Б а р м и н. Приближаться не рекомендую.
Г р и ш а н к о в. Я прежде всего чиновник. Этот шабаш…
Б а р м и н. Реактор заработал.
Г р и ш а н к о в. Двадцать пятого декабря сорок шестого года. Прямо в сочельник. (Пауза.) Насколько я понимаю в арифметике, в Москве вам, кажется, больше делать нечего.
Б а р м и н. Неужели не заработали небольшой отдых?
Г р и ш а н к о в. Два-три дня. Спасибо, товарищи.
З а н а в е с.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Осыпанный снегом молодой, еще низкорослый сад. Обметенная от снега скамейка. На ней, в теплой шапке и зимнем, капитально сшитом пальто сидит мрачный, задумавшийся Б а р м и н. Подходит Ц в е т к о в, одетый более легко.
Б а р м и н. Отдохнули?
Ц в е т к о в. Отдохнул.
Б а р м и н (подавая руку). Садитесь. А почему вид какой-то встрепанный? Привидение встретили?
Ц в е т к о в. Нет. Только Антона Сергеевича, Игоря Николаевича…
Б а р м и н (в тон ему). Бориса Васильевича, Евгения Федоровича…
Ц в е т к о в. Да.
Б а р м и н. Обменивались мнениями?
Ц в е т к о в. Да.
Б а р м и н. Шалопаи. Значит, разговор будет короче. Вы, Юрий Сергеевич, частенько бываете злым, непреклонным, а нетерпеливы — постоянно. И это хорошо. Злость не ослепляет, как думают некоторые, а, наоборот, знаю по своему опыту, обостряет зрение. Придает особую зоркость. Позволяет видеть то, что полярно объекту ненависти. С этой минуты я прошу вас смертельно возненавидеть оружие, нашу будущую бомбу. Навсегда. До конца дней своих.
Ц в е т к о в. Но я хочу быть с вами.
Б а р м и н. Мы пойдем разными дорогами.
Ц в е т к о в. Это несправедливо. Я хочу разделить с вами все и до конца.
Б а р м и н. Отлично. Я вам доверяю и поручаю больше. Вы станете делать то, что я хотел делать сам. Свое дело отдаю, мечту. Займитесь реакторами для мирных целей. Помолчите. Не возражайте. Если вам мало своей злости — возьмите еще мою. После Хиросимы у меня ее с избытком. Но всю не отдам. Только поделюсь. Ищите, подбирайте людей. Самых талантливых. Создавайте свой институт. Благословляю. Пора.
Ц в е т к о в. Вы это решили своей властью?
Б а р м и н. Представьте, своей.
Ц в е т к о в. А шорохи жизни за спиной?
Б а р м и н (в тон ему). А костер Джордано Бруно? Полноте, Юрий Семенович! Не будем заранее драматизировать ход событий. Конечно, перевороты в науке дешево не даются. Костры и теперь бывают. Но модифицированные, соответствующие уровню цивилизации. Что о них думать! (Пауза.) Вы помните того человека, у которого любимая поговорка была: «Поставить вопрос на глобус»?
Ц в е т к о в. Помню.
Б а р м и н. А история взяла да и нас самих поставила на глобус. Вот ведь как! И никуда не денешься. Отступать некуда. Нет теперь для физиков тихих уголков, тихих кабинетов. Побегаешь для охлаждения мозгов по этому саду, а как любую дверь открыл — за ней все мировые события клокочут, заживо обваривают, обжигают. Надо отвечать за судьбу всего шарика. И не на словах, а на деле. Готовы?