Второй вариант: вечером ожидается банкет. Зачем же мелочиться днем с копеечными посетителями, когда разом огребаешь за четыре часа вечером максимальную дневную выручку? А если еще примешь во внимание русские народные обычаи, завалишь для начала стол смешанным крепким спиртным с минимальной закуской и погодишь подавать горячее, – то половина гостей (как мы в свое время на выпускном институтском вечере) вскоре отправится выворачиваться наизнанку в туалет, а все, поданное на стол, достанется обслуге. И это не говоря уже об искусстве соорудить из нескольких недопитых бутылок и двух-трех недоеденных блюд новый шедевр кулинарного искусства.
Третий вариант: загулявшая компания, да еще из южных или сибирских краев, да еще с последующим дамским полом на всю ночь. Тут денег сразу навалом без счета столько, что можно закрывать ресторан «на учет» до конца следующей недели. До «обычных» посетителей ли тут? Тут главное – честно поделить баснословные доходы между всеми участниками такого цирка.
В заключение собеседник рассказал анекдот, которому я не поверил, хотя он выдавал его за быль. Во двор к дверям кухни ресторана на мостовые весы въезжает автоцистерна с живой рыбой. Воду сливают, товар сдают «живым весом», рыба в чанах снова чувствует себя как рыба в воде, но уже поздно: жулики уже отъехали с солидным кушем, полученным прямо из воздуха. Точнее из воды.
Дело в том, по словам рассказчика, что как только воду из цистерны начинают сливать, рыба якобы начинает «задыхаться», бьется в предсмертных судорогах и, прежде чем скончаться, в отчаянии заглатывает последнюю порцию своей родной стихни, утяжеляя себя (и соответственно кошелек своих продавцов) на несколько граммов каждая. Оказавшись снова в чане, рыба с отвращением выплевывает жидкость и начинает вновь дышать жабрами. Пока ее не подадут на стол. Возможно, тем же самым жуликам, которые столь вероломно обошлись со своей будущей пищей. Предоставляю читателю самому судить о степени достоверности сей басни.
Но вот вовсе не басня появившееся вскоре передо мной в порядке ознакомления уголовное дело, согласно которому повар самой обычной столовой (не шикарного ресторана!) ухитрился на 100 р. зарплаты содержать две многодетных семьи с неработающей женой и сожительницей в двух отдельных квартирах и с двумя отдельными дачами вдобавок, причем еще осталось денег на собственную машину.
Чтобы работники общепита не выглядели «белыми воронами» в советском царстве теневой экономики», приведу еще одно увиденное мной уголовное дело. Там вовсе не у повара, а у простого завуча районного педучилища нашли при обыске несколько сотен пар золотых часов и столько же других ювелирных изделий, переложенных толстыми пачками сотенных купюр. А ведь завуч только оформлял прием в училище и оформлял аттестаты! Причем делал это не столетиями, а всего несколько лет! Конечно, в сравнении с нынешними временами все это просто смешно.
Но тогда передо мной открылся как бы «второй» (пли даже «третий»?) мир, равновеликий окружавшему меня и сложнейшим образом слипавшийся с ним, «перетекавший» в него.
Спустя какое-то время мне удалось разговориться с симпатичным шофером такси, и я точно так же допрашивал его, почему таксисты так любят пролетать со своим «зеленым огоньком» мимо ждущих их пассажиров. И он подробно объяснял, что такое пассажир за трешницу и полдня стоянки за следующим, а что такое разными способами сотня (включая перевозку с вокзала на вокзал за сто метров переулками на час езды или подвозку куда-нибудь поближе к женщинам и выпивке за ту же купюру), кому и сколько надо «отстегнуть» в таксопарке и на улице, чтобы, в конечном счете, домой привезти вдвое больше, чем инженер, врач, учитель, С добавлением, что эта интеллигенция, в свою очередь, охулки на руку не кладет.
Было и еще несколько собеседований подобного рода. Пройдя таким образом «предварительный ликбез», я мог уже на равных разговаривать со своими коллегами по несостоявшейся конференции в Грозном. А после этой конференции вполне мог взять следующей темой плановой монографии (если бы мне разрешили это) «Социология теневой экономики» – настолько хорошо был подготовлен к более основательному изучению этого предмета.