— И сразу иди домой, Спица. И к зеркалу. И только тогда подави прыщи на лбу.
Верка замахнулась, но Леша успел захлопнуть дверь.
На одноклассниц Гальки он не сердился — не по доброй же воле они пришли сюда — послала Кротова. Ругал он Гальку — гадина какая, где-то болтается, а ему за нее отдувайся. Только приди, уж я тебе покажу.
Зато настроение у него было самое боевое, и Леша сел за уроки.
Занимался он часа два с половиной, делал уроки плотно, не отвлекаясь на глупости вроде — а дай гляну, что там сегодня по телику. Алгебра и геометрия (Леша их назвал алгометрией), русский и английский.
Тут надо сказать, что даже непонятно почему, но к учебе Леша относился с рвением. Как-то уж сумел внушить себе, что обязательно должен выучиться. В семье никогда такого не было — старательно учиться — Маша со стонами, притопами и прихлопами доскрипела восемь классов, Галя уже понятно, как учится, если мотает школу, с бабана ковыляя на тройбан, да так, чтобы ни бабану, ни тройбану обидно не было. А вот он старается учиться. По математике четверка всегда выходит скрипучая, так что тут старания понятны. А с историей все вроде в порядке, так ведь Леша, просмотрев учебник, походит по комнате и перескажет себе, что он там такое запомнил.
Да, старательный. Хотя и не смог бы внятно ответить, зачем ему уж так-то учиться. Знал — надо, и все тут. Вот окончит восемь классов и поступит в техникум. В какой? Это совсем другой вопрос. Леша не знал, кем он хочет быть. Не знал — и все тут. Нет, конечно, когда взрослые спрашивали его об этом, он отвечал складно и главным образом то, что от него хотят услышать. В том году сочинение задавали «Кем я хочу быть», так Леша очень даже красиво написал, что хочет быть учителем, и указал, что школьная реформа касается всех, а мужчин в школе мало, и когда он станет учителем, то будет понимать парней и водить их в походы. Он будет учителем добрым и веселым, он и двоек-то ставить не будет, потому что сумеет подобрать ключ к каждому ученику.
На самом же деле Леша не знал, на кого хочет выучиться. Знал твердо, что выучится. Даже маячила надежда, что в его жизни что-нибудь да случится и он сможет пойти в девятый класс. И не то что мама в лотерею выиграет много денег, в такие чудеса Леша не верил, но вот маячила как раз надежда, что окружающая жизнь за ближайшие годы настолько улучшится, что он сможет кончить десять классов и поступить в институт.
Правда, по нынешним семейным делам десятилетку ему не потянуть, но ведь жизнь будет улучшаться, так ведь? И тогда может получиться расклад, по которому Леша пойдет в девятый класс. Да, но чтоб его взяли, надо восьмилетку кончить без троек, и потому-то с первого сентября Леша особо рьяно взялся за учебу. Ну, чтобы не рисковать, если жизнь вдруг значительно улучшится.
Закончив уроки, довольный собой, Леша потер крепко ладони и громко сказал: «Конец!», и тогда перед ним во весь долгий рост встал вопрос ужина.
И тут Леша принял решение: а нахаркать, истрачу рубль. А куплю сто грамм колбасы — двадцать две копейки, так, и масла сто грамм — тридцать шесть копеек, так? И батон за восемнадцать, так? Это чего же получается? Семьдесят шесть. Значит, и триста грамм сахару. Нет, не хватает. A-а, попрошу сахару на копейку не довесить. Здорово!
И принятое решение радовало его. Во-первых, не нужно было прижиматься и скупердяйничать, а во-вторых, ужин был близок.
Правда, копошилось сомнение — что он станет делать, если и завтра никто не появится. A-а! Как поет дядька по телику — это будет завтра, завтра.
И он вылетел из квартиры, и скатился по лестнице, и выстрелил собою во двор.
Волен — вот это да! Все уроки сделаны, ужин близок — волен! Засомневался, а вдруг нет в магазине колбасы, но сразу нашел выход — а возьмет два яйца или яйцо и плавленый сырок за одиннадцать копеек. Нормально, Григорий! День удачи! По литературе пятак сорвал, кросс хорошо пробежал, и вопрос с ужином решен. Да, волен!
А заходящее солнце било в бок двухэтажного здания газовой службы, и дул ветерок, и листья березки во дворе трепетали, и ветер чуть рванул, ветки березки потянулись вперед, а листья вовсе затрепетали, никак не поспевая за рывком ветвей.
Он уже вовсе было нырнул в «стекляшку», но тут его кто-то поймал за плечо. То был маленький и хилый Вадька Зыбенков по прозвищу Зуб. Они вместе ходили в детский сад, но потом Зуб в школе на год отстал. Сейчас он был чисто одет, в хорошей школьной форме и целеньких черных ботинках. Рядом с ним стоял тоже маленький и хилый парнишка в таких же ботинках и форме, что и Зуб.
— Ты чего, рванул? — спросил Леша.
— Нет, отпросился. Сказал, ефома, что к бабушке поехал. А он рванул со мной. До утра. Обещали, ефома, не опаздывать.