День прошел. Лодка быстро скользила по ленте лагуны среди водяных смоковниц, упавших стволов, папируса и пальм. Слева темнело манговое болото; иногда издали доносился рев океана. Шекспир рассказывал на своем мягком, картавом английском жаргоне о том, как в братстве Порро умеют налагать заклятия; как люди иссыхают от их чародейства; как они насылают чертей и дурные сны; как они замучили и убили сыновей Иджибу; как они захватили в плен белого торговца из Сулимы, который оскорбил члена их секты, и как выглядел его труп, когда его нашли.
К вечеру они доплыли до озера Кази и спугнули дюжину крокодилов с острова, где экспедиция расположилась на ночь.
На следующий день прибыли в Сулиму, где пахнуло морским ветром; Поллоку предстояло прождать здесь пять дней до отъезда во Фритаун. Вотерхауз, считая, что Поллок здесь в сравнительной безопасности, покинул его и вернулся с экспедицией в Гбемму.
Поллок завязал тесную дружбу с Перерой, единственным белым торговцем, живущим в Сулиме. Они так подружились, что всюду бывали вместе.
Перера был португальский еврей, жил когда-то в Англии, и ему очень льстила дружба англичанина.
В первые два дня не случилось ничего особенного. Поллок и Перера проводили большую часть времени за игрой в «Наполеона» — единственной, знакомой им обоим, и Поллок влез в долг. Затем к вечеру второго дня Поллок получил неприятное известие о прибытии колдуна в Сулиму. Известие пришло в виде куска обточенного железа, ранившего его в плечо. По-видимому, стреляли издалека, и метательный снаряд потерял почти всю свою силу, когда попал в него. Но он все-таки достаточно определенно передал свою весть. Поллок всю ночь просидел на своем гамаке с револьвером в руке, а на другой день рассказал обо всем Перере.
Перера посмотрел на дело серьезно. Он прекрасно знал местные обычаи.
— Это, знаете, личные счеты. Это — месть. И, конечно, ему приходится спешить, раз вы уезжаете. Никто из негров или мулатов не вмешается в это дело, разве что вы сумеете подкупить их. Если вы наткнетесь на него, постарайтесь его пристрелить. Но и он может убить вас.
— И затем эта чертовская магия, — добавил Перера. — Конечно, я враг суеверий, но все же не совсем приятно думать, что — где бы вы ни были — есть какой-то негр, который то и дело пляшет в лунную ночь вокруг костра, чтобы наслать на вас дурные сны. Кстати, у вас бывают иногда дурные сны?
— Бывают, — сказал Поллок. — Я постоянно вижу перевернутую голову этого негодяя; она ухмыляется и скалит зубы, — как тогда в хижине, — затем приближается ко мне, снова отходит далеко и опять возвращается ко мне. Здесь нет ничего страшного, но почему-то я во сне цепенею от ужаса. Странная вещь эти сны! Я все время знаю, что это только сон, но проснуться не могу.
— Это все воображение, — сказал Перера. — Мои негры уверяют, что люди Порро насылают змей. Вы не видели змей в последнее время?
— Только одну. Я убил ее сегодня утром на полу около моего гамака. Чуть не наступил на нее, вставая.
— А! — сказал Перера, но тотчас же прибавил успокоительным тоном: — Конечно, это только совпадение. Но все же лучше быть настороже. Есть у вас боль в костях?
— Я думал, что это из-за миазмов, — сказал Поллок.
— Вероятно, так. Когда начались у вас эти боли?
Тут Поллок вспомнил, что он впервые заметил их в ночь после столкновения в хижине.
— Мне кажется, что он не хочет вас убить, — сказал Перера, — во всяком случае, не сейчас. Я слышал, что они норовят сперва запугать и замучить человека своими заклятьями, покушениями, ревматическими болями, дурными снами и тому подобным, пока ему самому не наскучит жизнь. Конечно, все это одни разговоры. Вам беспокоиться нечего. Но все же интересно, что он выдумает теперь?
— Я сам должен что-нибудь придумать, — сказал Поллок, мрачно разглядывая грязные карты, которые Перера раскладывал в сторонке. — Я нахожу унизительным терпеть эти преследования, выстрелы, издевательства. По-видимому, колдовство братства Порро приносит даже несчастье в картах.