— У нас всё по-прежнему. Ничего не изменилось. Как хорошо!
Ему действительно было хорошо. Он не был дома уже лет пять, и при виде неизменной, привычной домашней обстановки его наполнило чувство тихого, умиротворённого счастья. Он как будто вернулся в беспечное детство, когда у него ещё не было ни ответственной службы, ни связанных с ней забот, а Раданайт был только именем на устах и фигурой на экране телевизора, ещё не успев войти в его жизнь, его душу и тело. Каким-то чудесным образом Эсгин перенёсся в это счастливое время, когда он рос, окружённый родительской любовью, и никакие печали ещё не омрачали ему жизни; свершилось какое-то волшебство, и он никак не мог опомниться — да впрочем, и не хотел. Ему не хотелось, чтобы это чудо рассеивалось.
— Что же это я! — спохватился вдруг Криар. — Совсем обезумел от радости и забыл, что надо доложить милорду и господину Альмагиру, что вы приехали. То-то они обрадуются!
Но в этом уже не было надобности: в дверях гостиной показался отец.
— Что же ты не предупредил, что приезжаешь, дорогой? — воскликнул он, садясь рядом с Эсгином и не сводя с него сияющих нежностью глаз.
Эсгин выпростал руку из-под пледа и протянул её отцу.
— Я об этом как-то не подумал, — признался он. — Совсем закрутился… Забыл.
— Кстати, как у тебя со службой? — спросил отец, беря его руку и ласково сжимая. — Ты не намерен взять отпуск?
— Я уже в отпуске, — улыбнулся Эсгин.
— Ну и прекрасно, — сказал отец и поцеловал его.
Эсгин допил последний глоток асаля и, как в детстве, прильнул к отцу. Его уже начинало слегка знобить, а к ночи озноб обычно усиливался. Отец сказал дворецкому:
— Криар, будь добр, приготовь для Эсгина его комнату.
Тот поклонился с прямой, как доска, спиной.
— Будет сделано, господин Альмагир.
Когда Криар вышел, отец всмотрелся в лицо Эсгина проницательным родительским взглядом и спросил:
— Как у тебя дела, родной? Как ты себя чувствуешь?
— А как, по-твоему, я должен себя чувствовать? — вздохнул Эсгин. — Знобит, разумеется. Да ещё и погода у вас тут не радует…
— Да, что правда, то правда, — согласился отец. — Уже давно не было такого похолодания. Весна раскапризничалась, что и говорить! У вас в Кабердрайке, наверно, такого не бывает.
— Это точно, — ответил Эсгин. — Там всегда тепло. Я жутко замёрз, когда сюда приехал.
Это было чудесно — сидеть, прислонившись к плечу отца, и разговаривать с ним о погоде и тому подобных пустяках. Можно было зарыться лицом в его волосы и вдыхать их запах, родной и знакомый с детства, а можно было уютно устроиться у него под боком, ощущая тепло его сильной руки и позабыв обо всех невзгодах. Под крышей родного дома Эсгину ничто не могло угрожать, а время здесь как будто замерло в поре его счастливых детских лет. Он и не подозревал, что это так удивительно и прекрасно — просто приехать домой.
— А милорд Райвенн уже отдыхает? — спросил он.
— О нет, отнюдь, — засмеялся отец. — Он в своём кабинете, работает. Знаешь, с тех пор как он вышел на пенсию, он пристрастился к написанию исторических трудов. Сейчас он работает над историей рода Райвеннов — собирает и систематизирует все сведения. Эту идею ему подсказал Раданайт… Точнее, он попросил его написать историю их рода. Милорд взялся за дело с энтузиазмом, тем более что эту его работу должны опубликовать. Он трудится не покладая рук, со всем усердием, на которое он только способен, по целым дням не вылезает из архивов.
Очередной предвыборный ход, подумал Эсгин. Чтобы все знали историю славного королевского рода. Но сейчас ему не хотелось впускать в своё безмятежное домашнее счастье мысли о Раданайте, и он отмахнулся от них.
— Я не слишком отвлеку милорда, если поздороваюсь с ним? — подумал он вслух.
— Сказать по правде, ему не мешало бы отвлечься, — ответил отец. — Хотя бы ненадолго вынырнуть из-под толщи минувших веков и вернуться в настоящее. Пойдём к нему, он будет рад тебя видеть.
Если к отцу Эсгин питал огромную безотчётную нежность, то другого своего родителя, лорда Райвенна, он любил с оттенком глубокого почтения. Несмотря на начинающийся озноб, он сбросил плед, а также поправил волосы: он не мог позволить себе предстать перед лордом Райвенном в небрежном виде.
Отец постучал в дверь кабинета.