— И где я возьму эту страстную особу? — усмехнулся Джим.
— Нашёл проблему! — фыркнул Арделлидис. — Я тебя с десятком таких познакомлю. Но будь готов к тому, что он будет тянуть из тебя деньги, дружок. Не позволяй ему вить из себя верёвки, но и не скупердяйничай слишком, балуй его в меру, но запомни: всё, что он от тебя получит, он должен будет отработать.
— Отработать? — непонимающе нахмурился Джим.
Арделлидис сложил губы в порочную, сладострастную улыбку и, нагнувшись к уху Джима, прошептал:
— Имей его, голубчик. Кувыркайся с ним всласть, а если начнёт ломаться — давай отставку, не церемонясь. Дай ему понять, что таких, как он, к тебе стоит целая очередь.
Джим передёрнул плечами, слегка шокированный.
— Нет, пожалуй, это не для меня, — пробормотал он. — Уж как-то это слишком… цинично.
— Ты должен чётко себе представлять, чего ты ожидаешь от отношений, — наставлял Арделлидис. — Не будь наивным и не ищи больших и чистых чувств там, где их не может быть. Но самое главное — не забывай предохраняться, чтобы не пришлось, как честному человеку… — Арделлидис хихикнул. — Если он тебе вдруг заявит, что ждёт ребёнка, — не ведись сразу: вполне может оказаться, что он просто разводит тебя на свадьбу. Без доказательств не может быть никаких разговоров. Но чтобы не было никаких неприятных неожиданностей, нужно тщательно предохраняться самому — это железное правило в таких делах, мой ангел.
Выслушав эти подробные наставления, Джим с сомнением покачал головой.
— Н-нет, — повторил он. — Не думаю, что это мне подходит.
— Ну, как знаешь, — усмехнулся Арделлидис. — Смотри, а то совсем засохнешь.
— Нет, — твёрдо сказал Джим. — Это не то, что мне нужно. Я не хочу тратить себя на сомнительные интрижки.
— Жизнь проходит быстро, голубчик, годы летят, — вздохнул Арделлидис. — Не успеешь оглянуться — а ты уже… старый.
Нет ничего нелепее, чем разговоры о старости, когда в волосах ещё нет ни одной седой ниточки, лицо по-прежнему свежее и гладкое, а фигура лёгкая и стройная, как в юности — так думал Джим, уже поздним вечером возвращаясь на своём флаере домой. Приглашение во дворец лежало на столике в спальне — обрывок фальшивой жизни, горсть ненужных слов, а сверху взирали холодные звёзды Бездны. Они не знали жалости и спрашивали напрямик, не принимая лжи, отговорок и полуправды, перед ними невозможно было покривить душой. Голос Бездны слышался как никогда призывно и громко, вызывая в душе Джима мучительный отклик, но взлететь мешал груз, сбросить который было не так-то просто.
Глава 14. Семейная встреча
Холлонитовые сердца сверкали алыми звёздами на шее, запястьях и безымянном пальце Лейлора, когда он вышел из флаера на посадочную площадку королевской резиденции. Его ноги были обуты в изящные золотистые туфельки, от которых по голеням вились затейливые сверкающие золотые узоры. Эти узоры были новейшим изобретением модельеров обуви: они сами разворачивались вверх по ноге при обувании туфель, а при снимании сворачивались. Лейлор с трудом выпросил у отца денег на покупку этих эксклюзивных туфель, одна пара которых, по выражению Джима, стоила как целый звездолёт. Но случай был всё-таки особый: не каждый день их приглашали во дворец.
В тот момент, когда изящные ноги Лейлора ступили на зеркально гладкую площадку, рядом приземлился истребитель «Призрак». Его обшивка из призрачно серебристой стала матово-серой, и её часть раздвинулась, образовав сбоку люк, из которого выдвинулась ступенька. На неё ступил сверкающий сапог, и на площадку соскочил молодой, постриженный ёжиком офицер, но не в лётном костюме, а в парадном мундире, прекрасно сидевшем на его стройной фигуре.
— Илидор! — воскликнул Лейлор, радостно замахав ему рукой. — Привет!
И, позабыв о том, где находится, он с разбегу повис на шее старшего брата. Илидор, крепко прижав Лейлора к себе, приподнял его в объятиях и слегка покружил.
— Привет, пузырёк, — ответил он нежно.
Поздороваться с остальными Илидор не успел: на площадке появился красивый, рослый и стройный молодой человек в фиолетовом камзоле, с длинными и красивыми, как у балетного танцора, ногами в облегающих бежевых панталонах и белых чулках. Его чёрные волосы были заплетены в множество тонких косичек и собраны в пучок на затылке, а на конце каждой из них поблёскивала золотая подвеска. Отвесив изящнейший поклон, молодой человек приятным и хорошо поставленным голосом сказал: