Миссис Баррет выдавила из себя улыбку, которую заменил тяжелый ненавидящий взгляд, как только дверь за горничной закрылась. Она медленно повернулась к зеркалу. Внезапный шум у окна заставил ее вздрогнуть и обернуться. Качающийся от ветра кончик ветки дерева, росшего перед окном, казалось, подзывал ее. Начался дождь. Капли стучали по подоконнику. Миссис Баррет смотрела на дождь за окном, и в глазах ее медленно рос ужас. Она схватилась рукой за горло.
— Боже, мой зонтик!
Через минуту она быстро вышла из дома, пробежала по газону, избегая полосы света, падавшего из окна на кухне, и стараясь идти так, чтобы гравий на подъездной дороге не скрипел у нее под ногами. Она вышла через служебный вход в переулок Сент-Петер, повернула налево, дав дорогу мальчику, который привез на тележке товар от зеленщика, и через несколько минут оказалась на Ричмонд-Роуд. Мимо нее промелькнули несколько такси, но все они были заняты. Наконец ей удалось поймать свободную машину.
— Ред-Лейн, — сказала она шоферу, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
ГЛАВА 6
Инспектор Булл приехал на Теобальд-Роуд к дому в 5.30. Он остановил машину перед маленькой лавкой и подошел к двери, оглядев по профессиональной привычке оба конца улицы. В лавке было темно. Инспектор потрогал дверь — она была заперта. Он осветил ее фонариком и увидел справа звонок. Булл дернул его и услышал далекое звяканье, возникшее (хотя он тогда еще не знал этого) в задней комнате Давида Крейки.
Звонок затих, внутри была тишина. Громкий стук копыт по мостовой, резкие шумы города, приглушенный расстоянием шум с Холборна и Саут-Гемптона — все запечатлелось по отдельности в сознании инспектора Булла, который напряженно прислушивался у двери. Он повернулся к человеку, вышедшему с ним из машины. Его звали Батерворт.
— Мне это не нравится, — просто сказал он. — Посмотри позади дома. Я побуду здесь.
Человек молча повернулся и исчез в узком темном проходе сбоку от лавки. Через минуту он вернулся.
— Все закрыто, сэр. Там есть окно. Я могу влезть, если вы позволите.
Инспектор Булл почувствовал что-то зловещее. Вокруг не было ничего особенного, ничего такого, что указывало бы на какое-то несчастье. Но в душе его возникло какое-то чувство, выработанное опытом ожидания перед темными домами, где прятались грабители или в угрюмом молчании затаилась смерть.
— Открой и позови меня.
Батерворт опять исчез. Инспектор Булл вышел на середину улицы и взглянул на окна верхнего этажа. Из лавки писчебумажных принадлежностей, которая находилась рядом, вышла женщина и посмотрела на инспектора. Он приподнял шляпу.
— Есть тут кто-нибудь дома, мадам?
— Всегда кто-нибудь есть. Ночью и днем, днем и ночью. Для них это не имеет значения, — сразу же ответила она.
— Благодарю вас, — сказал Булл и сразу же отошел. Ему не хотелось, чтобы его заметили. Он надвинул шляпу на глаза и стал наблюдать уличную сцену, происходившую между двумя детьми, которые подрались из-за брошенной кем-то сигареты. Он как раз смотрел на них, когда вернулся Батерворт. Женщина, помедлив немного, ушла в лавку.
— Я устроил это дело, сэр, — сказал полицейский. Инспектор Булл кивнул, и они вместе исчезли в темном, дурно пахнущем проходе, который все же имел то преимущество, что был сухим. Булл следовал за светом фонаря Батерворта и повернул вслед за ним вниз по ступеням в крошечное помещение за лавкой братьев Крейки. Сломанная дренажная труба окатила их водой.
— Эти пташки — ростовщики, сэр? — тихо спросил Батерворт, осторожно продвигаясь вперед.
Булл что-то проворчал. Братья Крейки были известны Скотланд-Ярду как скупщики краденых вещей. Каждый ростовщик — потенциальный шантажист. Чувство осторожности и справедливости подсказывало Буллу, что он должен уверить Батерворта, будто ничего плохого о братьях Крейки не знает. «Само слово „ростовщик“, — думал он, — означает чье-то горе». Необходимость соблюдать тишину заставила его замолчать.
— Мы пришли, сэр.
Батерворт направил свой фонарь на окно комнатки, которая была, по-видимому, моечной.
— Влезь внутрь и покричи, а если никто не отзовется, открой мне эту дверь, — тихо сказал Булл.
Батерворт был небольшого роста, и Булл позавидовал ему, когда тот, согнувшись, протиснулся в нижнюю часть окна. Инспектор услышал голос Батерворта, которому ответило насмешливое эхо в доме. Затем боковая дверь открылась, Булл наклонился и вошел в дом. Он осветил фонарем комнату с низким потолком. Батерворт зажег газовый рожок. Постепенно в комнате стали вырисовываться разные предметы. Видимо, это была кладовая. Затем инспектор Булл вышел в коридор, подошел к шаткой лестнице и начал подниматься по ней. Батерворт шел за ним следом.
Они очутились в коридоре, отделявшем лавку от задней комнаты, где звенел звонок, когда приходили клиенты. Булл отодвинул занавеску и заглянул в лавку. Газовый свет на улице слабо освещал прилавок, с грудой разных вещей. Булл направился к другому выходу, который закрывал тяжелый бархатный занавес. Очевидно, Крейки не доверяли дверям. Инспектор отодвинул занавес и заглянул в темную комнату. Оттуда повеяло холодом. Уличный шум не доносился сюда. Мертвая тишина, царившая в доме, казалась еще более гнетущей от дождевых капель, барабанящих в невидимое окно. Булл осветил фонарем середину комнаты, чтобы найти источник света, затем посветил на пол. Желтый диск от фонаря заколебался, остановился и осветил белое, с остановившимися глазами, лицо человека.
Инспектор Булл бросился вперед. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что человек мертв.
— Зажги свет! — резко сказал Булл. — Посмотри, есть ли тут телефон. Если нет сходи в соседнюю лавку. Этот человек убит.
Медленно разгорелся свет, освещая комнату и сливаясь с диском желтого света, исходившего от фонаря, который остановился на лице мертвого человека. Он полулежал во вращающемся кресле, повернутом к дверце открытой конторки, наполненной аккуратными пачками бумаг. Один такой пакет лежал на мягкой подушке конторки, все еще перевязанный широкой лентой. Инспектор Булл взглянул на него. На бумаге, в которую пакет был обернут, тонким паучьим почерком было написано: «Баррет».
Телефона в доме не было.
— Выйди через переднюю дверь и оставь ее на щеколде, — сказал Булл. Он выпрямился и огляделся. Затем наклонился к мертвому человеку, расстегнул пиджак и заглянул в его внутренний грудной карман. Бумаги были нетронуты. Он осторожно взял одно письмо. Оно было адресовано: «Д. Крейки, эксквайру». Значит, это был Давид Крейки. Секунду Булл стоял, глубоко задумавшись. И тут над его головой еле слышно звякнул звонок. Затем он уловил звук осторожно открываемой двери. В один момент Булл бесшумно пересек комнату, потушил свет и вышел в маленький коридор, отделявший эту комнату от передней части лавки. Он услышал в лавке легкие женские шаги. Булл слегка раздвинул занавески. Женщина шла осторожно, нащупывая путь. Вдруг он услышал короткий, задыхающийся всхлип и увидел, как женщина бросилась к двери. Булл неподвижно стоял в проходе, руки его все еще держали занавеси раздвинутыми. Женщина внезапно остановилась, посмотрела назад, секунду поколебалась, затем, как бы заставляя себя, направилась прямо к нему. Булл тихонько отступил в дальний конец прохода, подальше от обеих дверей и задержал дыхание.
Женщина быстро вошла в проход. Инспектор слышал ее прерывистое дыхание. Она секунду поколебалась у второго занавеса и вошла, пройдя на расстоянии ярда от него. Послышался тихий щелчок. Булл тихо пересек проход и заглянул за занавес — женщина держала в руке зажигалку. В ее колеблющемся свете Булл мог видеть ее другую руку, прижатую к горлу. Секунду женщина смотрела на тело в кресле, затем подошла, поставила зажигалку на стол и стала осматривать пачки бумаг. Осторожно высунувшись из-за занавеси, инспектор Булл старался разглядеть ее лицо в слабом свете тонкого пламени. Он не сомневался в том, кто была эта женщина. Много раз он видел ее портреты на выставках, на скачках.