Многочисленные беседы сына с отцом рисуют сложную и многообразную палитру политической, экономической и культурной жизни страны, коллизии той эпохи, портреты различных деятелей.
К сожалению, либерально-демократические установки Чарквиани-младшего наложили отпечаток на характер задаваемых вопросов. Своей любви к либерально-демократическим ценностям Г. Чарквиани не скрывает, что делает ему честь. Но, на мой взгляд, они не только не вяжутся с темами, разбираемыми в книге, но и отразились в бессмысленности и беспомощности ряда формулировок и предположений интервьюера.
Диссонирующим элементом является также его дань националистическому уклону. Как ни грустно сознавать, но националистическим комплексам, спровоцированным сначала десталинизацией, а в конце – перестройкой, оказались наиболее подвержены круги советской интеллигенции. Одновременно они генерировали соответствующие нездоровые идеи, которые, надо признать, превалируют в психологии значительного числа жителей некогда единого государства. Во внутренней жизни ряда постсоветских республик перечисленные идеи и уклон приобрели параноидальные и карикатурные черты.
В этой связи ответы Чарквиани-старшего обретают особую остроту и злободневность. Нельзя не заметить его приверженность интернационализму, но одновременно ему свойственны глубокие патриотические чувства.
Надо сказать, что ни Васадзе, ни Чиковани не обошли стороной чувствительные политические моменты нашего прошлого. Но, удивительное дело, их произведения не умаляют, а подкрепляют поистине выдающиеся заслуги И.В.Сталина в развитии страны. А значит, наносят удар по мошенникам от истории, которые, в позднесоветское и постсоветское время, выполняя заказ власть предержащих, принижали и принижают эти заслуги.
Чарквиани, например, не обходит такие острые углы советской истории, как депортация некоторых народов и групп населения, переформатирование административных границ. Правда, в его ответах ощущаются некоторая недоговорённость и даже самооправдательные мотивы. Если сравнить соответствующие описания в мемуарах Васадзе и Чарквиани, то можно удивиться более проникновенному характеру описаний, сделанных артистом, нежели тех, что сделаны партийным руководителем. Сказались, видимо, естественная эмоциональность первого и такая же осторожность второго.
Сын рассказывал
В виде столь же краткой справки, какая была дана о его отце, отмечу, что Гела Чарквиани, 1939 года рождения, в юности поступил в училище при Московской консерватории. Затем учился в Тбилиси на архитектора. Там же, в столице Грузии он окончил Институт иностранных языков. Долгое время работал ведущим популярной программы «Глобус» на грузинском телевидении. Читал курс лекций по английскому языку и социологии в тбилисских вузах, переводил Шекспира на грузинский язык.
В постсоветское время занимал должности помощника и советника президента Грузии, Чрезвычайного и Полномочного посла республики в Великобритании, постпреда Грузии в Международной морской организации. Точку в своей дипломатической карьере поставил в 2011 году. Занимался и занимается музыкой, пишет книги.
В одной из газетных публикаций Гела Чарквиани поведал о том, как он сам воочию увидел Сталина. Это было всего один раз – в 1950 году, когда ему исполнилось одиннадцать лет и отец взял его на воздушный парад, который традиционно проводился в Москве на Тушинском аэродроме. Охваченный волнением, мальчик стоял рядом с вождём и смотрел на пролетавшие вертолёты. Сталин повернулся к его отцу и сказал погрузински: «Они похожи на здоровенных мух».
Что ж, это вполне закономерно, что даже такая незначительная реплика на всю жизнь запала в память подростка. Ведь тут главное – КОМУ принадлежала реплика.
Несмотря на обстоятельство, традиционно именуемое конфликтом поколений, и явным несогласием сына с некоторыми ценностями отца, я посчитал долгом дать Геле Чарквиани отдельное слово. Удалены лишь те пассажи, которые совершенно не вписывались в канву повествования.
Он так объясняет появление в 2013 году мемуаров, изданных на грузинском языке в тбилисском издательстве «Артануджи» под заголовком «Интервью с отцом»:
«В течение четырнадцати предвоенных, военных и послевоенных лет, а именно с 1938 по 1952 гг. мой отец Кандид Чарквиани руководил Центральным Комитетом Коммунистической партии Грузии. Он ушёл из жизни в 1994 году в возрасте восьмидесяти семи лет. До последних дней сохранял ясный ум и хорошую память.