Мы постоянно говорили о майоре Мартине, и это выглядело так, будто мы перемывали косточки другу за его спиной. По правде говоря, нам порой действительно казалось, что Мартин существует и мы его давно знаем. Тем не менее мы стремились сделать его характер и наклонности такими, какие удовлетворяли бы вашим целям.
Как я уже говорил, мы решили, что майор Мартин – блестящий офицер, пользующийся доверием у начальников. Упущения по службе, которые он допустил, весьма обычные: потерял удостоверение личности и не продлил своевременно свой пропуск в штаб.
На этом мы строили характер, подтверждая его бумагами, которые окажутся в карманах майора. Это был единственный способ дать понять немцам, что за человек Мартин.
Он не прочь иногда весело провести время, и поэтому у него может заваляться приглашение в ночной клуб. Отсюда вполне обоснована, письмо из банка, в котором говорится, что майор превысил свой кредит. Приезжая в Лондон, он мог останавливаться в армейском клубе, и, значит, у него должен быть счет за проживание там. Так крупица за крупицей облик майора Мартина вырисовывался все отчетливее.
Но как сделать его по-настоящему живым человеком?
В нашем распоряжении был только один способ – положить в карманы Мартина письма, из которых можно узнать некоторые подробности его личной жизни. С другой стороны, остановите на улице любого прохожего и осмотрите его карманы – в них вряд ли найдутся письма о сколько-нибудь серьезных вещах. Рассматривая проблему с этой точки зрения, мы пришли к заключению, что человек хранит при себе письма, дающие яркое представление о его облике, только после обручения, когда он строит планы будущей семейной жизни. Поэтому мы решили обручить Билла перед его отъездом в Африку.
Итак, в конце марта майор Мартин познакомился с хорошенькой девушкой по имени Пэм и почти сразу обручился с ней. (Ох уж эти романы военного времени!). Она подарила ему свою фотографию (любительскую, разумеется), а он ей– обручальное кольцо. У него было два письма от нее – одно, написанное во время загородной поездки, а другое – в конторе (когда хозяин вышел по делам), чрезвычайно взволнованное: жених намекнул ей, что его посылают куда-то за границу. У него имелся также счет за обручальное кольцо (неоплаченный, конечно, ведь его кредит в банке исчерпан). И наконец, отец майора со старомодными взглядами на жизнь не одобряет свадьбы военного времени и настаивает, чтобы его сын незамедлительно составил завещание, если уж он окончательно решился на такой глупый и неосмотрительный шаг.
Мы понимали, что полнее охарактеризовать майора Мартина при помощи нескольких писем просто невозможно. Однако письма должны выглядеть как подлинные, и кто-то должен написать их. Конечно, мы могли написать их сами. Многие из нас знали (и слишком хорошо!), как выглядит письмо из банка о превышении кредита, а некоторые получали любовные письма и успели составить завещание, но я решил, что во избежание ошибок лучше положиться на специалистов.
Кое-что устроилось очень просто. Например, один из нас получил приглашение в «Кабаре-клуб». На билете не проставили фамилию, и ночной клуб был обеспечен. Достать письмо о превышении кредита тоже оказалось нетрудно. Через другого нашего товарища, имевшего связи в главной конторе «Ллойдс Банка», мы получили оттуда письмо, датированное 14 апреля, на имя майора Мартина, в котором содержалось требование о возмещении перерасхода в 79 фунтов. Позже меня спросили, всегда ли письмо по поводу такой сравнительно небольшой суммы подписывает главный управляющий банка. Я и сам думал об этом, так как знаю из горького опыта, что такие письма обычно подписывает управляющий отделением. Когда я выразил беспокойство по этому поводу, меня уверили, что письмо может прийти и из главной конторы, хотя, как правило, подобные письма подписывает управляющий отделением. Немцы, надеялись мы, не разбираются столь детально в вопросе о превышении кредита, и, в конце концов, даже если сумма и была маленькой, отец майора Мартина был, совершенно очевидно, человеком значительным. Письмо из «Ллойдс Банка», подписанное мистером Уиттли Джонсом, гласило:
Ллойдс Банк Лимитед,
Главная контора, Лондон ВЦ 3
14 апреля, 1943
Лично
Майору морской пехоты
У. Мартину,
Клуб армии и флота,
Полл-Молл, Лондон, ЮЗ 1
Дорогой сэр,
Мне стало известно, что, несмотря на повторные обращения к Вам, превышение Вашего кредита, составляющее 79 фунтов 12 шиллингов 2 пенса, все еще не покрыто.
Обстоятельства заставляют меня сообщить Вам, что, если эта сумма плюс 4% не будет внесена Вами, нам придется принять необходимые меры для защиты наших интересов.
Искренне Ваш
Э. Уиттли Джонс,
Главный, управляющий.
Мы устроили так, чтобы письмо из банка, которое следовало послать майору Мартину в Военно-морской клуб, якобы ошибочно направили в Клуб армии и флота на Полл – Молл, где портье написал на конверте: «По этому адресу не значится». И приписал: «Возможно, Военно-морской клуб, Пикадилли, 94». С нашей точки зрения, это надпись весьма убедительно доказывала подлинность письма, поэтому мы решили, что майор Мартин будет хранить его в конверте.
Один из нас связался с Военно-морским клубом, и оттуда мы получили счет, помеченный 24 апреля, в котором указывалось, что майор Мартин, член клуба, жил там с 18 по 23 апреля включительно. Это свидетельствовало о том, что 24 апреля Мартин находился еще в Лондоне.
Так же сравнительно легко мы достали счет за обручальное кольцо. Я выбрал фирму «С. Дж. Филлипс» на Бонд-стрит, имеющую международные связи в торговле ювелирными изделиями. В Германии, думал я, вероятно, найдутся счета этой фирмы, и сравнение с ними убедит наших «друзей» в подлинности, счета майора Мартина. Счет был датирован 19 апреля, но из него явствовало, что кольцо куплено 15-го.
Разумеется, мы сталкивались с трудностями, добывая эти и другие документы, – ведь мы не могли сказать, для какой цели они нам нужны. Если просто попросить подобные документы и сказать, что они необходимы для секретных целей, это обязательно вызовет разговоры. С другой стороны, если придумать правдоподобную причину, то на людей, к которым приходится обращаться, можно положиться.
Итак, по моей версии кто-то интересуется офицерами, которые временно ощущают нехватку денег. Нам, мол, нужны документы, которые указывали бы на недостаток денег и которые можно оставить в комнате одного офицера, где их увидит подозрительный человек. Тогда мы сможем понаблюдать за его поведением. Всем моя история казалась вполне реальной, нам охотно помогали и никто нас не подвел.
Теперь, когда все документы были готовы, требовалось найти «героиню».
Прежде всего нам была нужна фотография Пэм – невесты майора Мартина. Мы попросили наиболее привлекательных девушек из различных отделов Адмиралтейства одолжить нам свои фотографии якобы для проведения опознания одной женщины. Это делают, смешав большое количество фотографий совершенно невиновных людей с двумя или тремя фотографиями подозреваемого лица, чтобы свидетель мог выбрать из них фото того человека, о котором идет речь. Девушки дали нам по нескольку фотографий, и мы собрали довольно солидную коллекцию. Из нее мы выбрали одну, а остальные через неделю вернули. Девушка – владелица фотографии – имела доступ к совершенно секретным документам, и мы могли сказать ей, что хотим использовать ее фотографию в качестве снимка вымышленной невесты в одной операции, которую мы проводим. Она дала согласие. Теперь встал вопрос о письмах.
Никто из нас не горел желанием написать любовные письма – в конце концов, мы не имели женской точки зрения на любовь. Просить же знакомую женщину написать, первосортную «песню любви» – дело щепетильное. Поэтому мы попросили девушку, работавшую в одном из наших учреждений, уговорить кого-нибудь из своих приятельниц сделать это. Она согласилась, но так и не назвала нам имя той, которая написала два великолепных письма майору Мартину. Я решил, что первое письмо будет написано на почтовой бумаге моего шурина, ибо, на мой взгляд, ни один немец не устоит перед чисто английским адресом, который там стоял: «Мэннор-Хаус, Огборн – Сент-Джордж, Мальборо, Уилтшир». Вот это письмо, датированное воскресеньем 18 апреля: