- Нет! - потерялся Григорий. - Нет, неизвестно... Но ведь этот человек - не дьякон!
- Это правда, - признался Артур со стыдом.
- Подождите, Артур Михайлович, не забегайте вперёд паровоза, - осадил его брат Евгений. - 'Не дьякон', 'не дьякон'... а кто вообще сказал, что он дьякон? Сам он нам такого не говорил. Давайте вспомним: не организаторы ли семинара? Хорошо, а они отчего так решили?
- Оттого, что им так передал отец Александр, настоятель собора, - пояснил Артур.
- Отлично, а он-то на каком основании в Вас признал дьякона?
- Вот оно, моё основание, - с улыбкой показал Артур на Григория, ежеминутно меняющегося в лице и беспомощно открывающего рот. - Именно он меня и представил как клирика, кем я, впрочем, и являюсь...
- Так и в чём тогда проблема? - усмехнулся Олег. - Что за революция в муравейнике? Что за топот злых ёжиков на равнине?
- Если же говорить про Ваши обвинения во лжи и в неправославии, отец Григорий, - продолжил белорус, - то с первым Вы попали пальцем в небо: лжец не признаётся в своей лжи во всеуслышанье. Да и со вторым Вы нам не открыли Америки. Так и что с того?
- Как это 'что с того'? - вытаращил на него глаза Григорий.
- А что, собственно, я должен иметь против нашего милого Меркурия, кроме его иноверия? - возразил писатель. - Эта причина для его изгнания недостаточна, хотя бы потому, что православных в строгом смысле слова здесь, считайте, практически и нет. В любом случае, не я стану инициатором, потому что...
- Какое мне дело до вас и до вашей веры! - возмутился Григорий. - Я, я православный! Я имел законное право на его место!
- Права надо брать в руки, а не надеяться, что они свалятся в рот, как манна небесная, - ответил ему Максим. - Артур был с нами все эти пять дней, во всех наших ссорах, спорах и мордобоях. Он честно играл свою роль, и он её заслужил. А тебя где пять дней черти носили? 'Какое мне дело до вас и до вашей веры?' - спрашиваешь ты: отлично, просто отлично! Так и мы тебе говорим то же самое. Пошёл вон!
- Во-он! - весело завопили участники, а Олег, вложив пальцы в рот, сопроводил эти крики пронзительным свистом. Удаляющегося дьякона проводили издевательскими аплодисментами.
- Спасибо, друзья! - прочувствованно сказал Артур. - Правильно я понял, что Вы решили не обедать, пока не найдём рекомендации по теме пятого дня?
- 'Hear, hear!' , как говорят в английском парламенте, - улыбаясь, ответил брат Евгений. - Только... позвольте, а где же докладчица?
Все растерянно переглянулись: про докладчицу-то они и впрямь забыли.
- Я пойду её искать! - первым вскочил Артур со своего места.
XXIX
Искать Лизу не пришлось долго: она сидела у себя в комнате на кровати, зябко закутавшись в покрывало. Артур осторожно сел напротив.
- Что такое, мой хороший? - спросил он с сочувствием.
- Ничего, верней... Я кое-что обнаружила. Хочешь увидеть сам? Хорошо. Пойдём!
Взяв Артура за руку, Лиза вывела его из домика. Пройдя по гравийной дорожке, они вышли из открытых настежь ворот. (Охранника в будке не было.) Свернули и прошли вдоль забора, пока Артур не остановился как вкопанный, прошептав:
- Что это?
Стволы мощных оросительных установок бросали вверх на десять-пятнадцать метров струи воды. Достигнув верхней точки, вода рассыпалась на брызги и опускалась над хутором тем самым дождём, который зарядил в среду и с тех пор не прекращался.
- Я обошла: их много, по всему периметру, - пояснила Лиза. - Понятно тебе теперь?
- Нет...
- Подумай хорошенько! Вспомни: зачем в актовом зале камеры?
- А там камеры? - наморщил лоб Артур. - Ах, ну да: такая чёрная полусфера под потолком. Никогда не задумывался, верней, думал, что это пожарная сигнализация... Для безопасности, наверное...
- Для безопасности! Ах, мой милый, наивный человек! И в столовой - для безопасности? И в храме - тоже?
- Ничего не понимаю! - признался он.
- Я тоже не сразу поняла. Теперь вспомни, пожалуйста, понедельник и место, куда нас привезли. Разве это было похоже на храм, или семинарию, или монастырское подворье? Это не православный семинар, Артур! И патриархия к нему никакого отношения не имеет! Это... это какое-то гнусное реалити-шоу 'За стеклом', организованное некими... упырями для того, чтобы им туже набить свой карман! Сейчас какой-нибудь толстобрюхий продюсер смотрит на ребят и потирает свои ручонки! Боже мой! - неожиданно всхлипнула она. - Как стыдно!
- Почему - стыдно?
- А вдруг и в каждом номере камеры? Да, да, наверняка так! Это значит, что и вчера тоже...
Артур густо покраснел.
- Как это отвратительно! - продолжала тихо всхлипывать Лиза. - Насадить нас на булавки и рассматривать, как насекомых!
- Милая моя, мы ни в чём не виноваты и нам нечего стыдиться! - горячо возразил Артур. - Мы вернёмся невозмутимые и торжествующие, потому что теперь мы знаем их секрет. Разобьём их чёртовы камеры, если хочешь!
Лиза помотала головой:
- Нет, нет, не буду я ничего бить и ломать. И участвовать ни в чём не буду, и... миленький мой, прошу тебя: оставь меня одну на несколько часов! Мне нужно это пережить и продолжить жить дальше, пусть даже без всякого торжества и невозмутимости, о которых ты говоришь. Хорошо?
XXX
Вернувшись на хутор, Артур обнаружил, что все его коллеги (кроме Лизы) собрались в столовой. Верней, писатель и монах прибирались в самой столовой, восстанавливая порядок после разгрома, а Олег с Максимом на кухне чистили картошку. Кое-какие запасы продуктов сыскались, правда, не в изобилии и без разносолов, конечно. После ухода всех помощников, перед лицом уже произошедшего и новых возможных угроз волей-неволей приходилось устанавливать 'военное управление', при котором вперёд действительно выдвинулся Вторник (Артур пропустил, как и когда это случилось): именно Олег назначал теперь дежурных по кухне и выписывал прочие наряды. Одним из распоряжений нового 'коменданта' было, между прочим, запереть ворота и калитку: Артур с Лизой едва успели вернуться с их грустной прогулки.
Обед (варёная картошка с растительным маслом) поспел наконец. За столом участники, не сговариваясь, принялись высказывать вслух накопившееся возмущение:
- Так невозможно жить! Отчего нас бросили на произвол судьбы?
- Свинство какое-то, честное слово!
- Архиерейскому собору вообще нужны наши рекомендации или нет?
- Кто там у них, интересно, работает в Молодёжном отделе? Верней, служит? Руки бы повыдёргивал этим людям!
- Связи нет, света нет, скоро и воду отключат! Мы звери, что ли, чтобы жить в таких условиях?
- Воистину, братья, это мы звери и есть, те самые, которых в пятый день произвёл Господь.
- Очень смешно, брат Евгений! Я похож на зверя?
- Конечно, похож, Максим Петрович, уж если отец дьякон Вам грозился поотшибать Ваши ветвистые рога.
- Дурак Вы, Сергей Николаевич! А ещё писатель, тоже мне.
- Да: забросили нас здесь, оставили...
- Элои, элои, лама савахфани!
- Это что такое? Что ещё за лама?
- Лама - это животное, которое умеет плеваться.
- Плеваться! Я сейчас сам начну плеваться!
- Хватит уже орать! Кто будет плеваться - того назначу в наряд по кухне вне очереди! - пригрозил Олег.
'Сказать им или не сказать об открытии Лизы? - грустно размышлял Артур. - Пожалуй, всё же не стóит. И без того мы почти уподобились зоопарку. А что начнётся, если они узнают!..'
К концу обеда он положил в чистую тарелку оставшиеся три картофелины и пошёл с ними к выходу.
- Куда? - поразился Олег.
- Лиза сидит голодная, - стыдливо пробормотал Артур.
- Хм! - хмыкнул комендант. - Хорошо, но разрешения можно было спросить? Есть у Вас язык, товарищ Симонов, или нет? Давайте договоримся, чтобы в последний раз было такое! Никто не хочет, я думаю, разводить в комнатах настоящих зверей, вроде тараканов, крыс и прочего! Слышите, уважаемые? Это всех касается!