— Ну, я лишь подумал, что, раз одна картинка так важна для этого дела, могли быть и другие.
— Возможно, они были у Харрингтона, но не у нас. Двадцать слайдов автодорожного происшествия в деле, которым он занимался, и это все. Кроме того, та, единственная, картинка, которую мы нашли под телом, не была проявлена у Бентона.
— О? Откуда вы знаете?
— Картон вокруг фото. У Бентона имеется небольшая реклама его магазина на всех его товарах. А на том слайде, который мы нашли, была простая белая рамка.
— Понимаю. — Плечи отца Кенни опустились. — И вы ничего здесь не трогали?
— Тело увезли после того, как сфотографировали. Гладкие поверхности были обработаны пудрой для снятия отпечатков пальцев. Когда мы просмотрели бумаги Харрингтона в поисках мотива для самоубийства, мы постарались вернуть все на старые места. Итак, могу я теперь отвести вас домой и возвратиться к работе?
Отец Кенни медленно кивнул. Он потерпел неудачу, никаких сомнений. Полиция предусмотрела все, о чем он подумал. Он вышел из офиса впереди Анселла, думая о том, как повезло отцу Брауну, что автор разбрасывал улики, которые вымышленный священник находил и истолковывал. Поработать бы Г. K. Честертону над этим делом, раздраженно подумал он.
Они вышли из здания и направились к автомобилю Анселла, стоящему у бровки. Анселл жестом пригласил священника сесть внутрь, закрыл за ним дверь, а затем обошел машину и сел за руль. Нащупывая в кармане ключи, Анселл, не замечал пристального внимания отца Кенни к утреннему солнцу, сверкающему на капоте и передних крыльях автомобиля.
— Мистер Анселл, — тихо произнес священник, когда полицейский вставил ключ зажигания, — что за день был, когда умер Харрингтон?
— А?
— Погода. Какая была погода?
— Прекрасная. Как сегодня. Солнечная, на небе ни облачка. А что?
Стартер зашумел.
— Остановитесь! — внезапно закричал отец Кенни. — Выключите машину. Я должен вернуться в офис.
Анселл тяжело вздохнул.
— Вы уже там были, — почти простонал он.
— Да, но раньше я не знал, чего искать. Теперь знаю.
— Но…
— Послушайте, еще через десять минут я буду знать наверняка, совершил Харрингтон самоубийство или нет. Разве не это вы пытались выяснить последние два дня?
— Да, да. Хорошо, идемте. Но я делаю это только потому, что не хочу ссориться с ребятами, с которыми работаю.
Офис Харрингтона был в том же виде, как они его оставили. Анселл смотрел на отца Кенни, который обратил к нему глаза, сияющие от возбуждения.
— Станьте там, где было найдено тело Харрингтона, — сказал священник. — Вот так. Сейчас, мистер Анселл, без нескольких минут десять — практически столько же, сколько было два дня назад, когда Тим Харрингтон предположительно застрелился.
— Ну и? — покорно спросил детектив.
— На секунду представьте, что вы — Харрингтон, который собирается посмотреть слайды. Что вы сделаете прежде всего?
— Ну… полагаю, я достану проектор и экран и, вероятно, установлю их так, как они расположены здесь.
— Хорошо, прекрасно. Что дальше?
— Вероятно, я включил бы проектор и начал бы показывать слайды. Послушайте, отец, я знаю, вы считаете, что Харрингтон не мог убить себя, но согласно доказательствам…
— Анселл, у вас просто полностью отсутствует воображение, — сказал отец Кенни. — Разве вы не видите, что он просто не мог просматривать слайды!
— Почему?
— Окно! Выгляните в окно!
Анселл повернулся, прикрыв ладонью глаза.
— Мы слишком высоко, чтобы что-нибудь видеть, — сказал он. — Кроме того, солнце светит прямо в глаза. — После небольшой паузы детектив кивнул: — Вы к этому клоните? Солнце?
— Конечно. Эта комната выходит на восток. Таким образом, утреннее солнце светит в комнату через это окно, лишая возможности показывать слайды.
— Да, — пробормотал Анселл, — в этом что-то есть. Харрингтон наверняка должен был задвинуть портьеры. Но, когда мы прибыли, они были открыты. И никто в здании не говорил, что трогал их. Но, возможно, Харрингтон открыл их непосредственно перед тем, как застрелился.
— Возможно, — сказал отец Кенни, подходя к окну, — давайте задернем портьеры. — Он развязал золотые веревки и передвинул толстые портьеры, закрыв окно. Комната сразу же погрузилась во мрак.
— А теперь мне думается, — продолжил отец Кенни, — что, если бы Харрингтон помышлял о самоубийстве после просмотра слайдов, он совершил бы его именно в такой атмосфере, а не на солнце, весело бьющем в окно.