В отличии от многих групп, мы никогда не начинаем выступления с быстрых ритмов. Если сразу начать поливать хардкорной долбежкой, зал только к середине песни поймет, что происходит. Мы предпочитаем наращивать темп, как следует прокачать, заставить двигаться, трястись, подергиваться всех, кто не пожалел скромную сумму за этот незабываемый вечер. Нам самим так проще, ведь и музыкантам нужно влиться в ритм, прочувствовать энергию, царящую в зале, где прибавить мощи, где отступить, если напор слишком силен.
Вторая песня чем-то похожа на первую. Она также размерена, но ритмический рисунок иной. Вся фишка здесь в финальном брейкдауне. Его придумал Дэн и почему-то называет «жи-ы-ы-ы-р». У русских это означает что-то очень мощное. Пусть так. Я тоже его люблю, потому что он представляет собой не просто трясучку, а настоящую лавину: сначала взрывается на вершине, а после стремительно несется вниз. К последним аккордам барабанная партия превращается в смерч, смертоносный поток, который накрывает всех с головой. Парни предлагали устроить мне полноценное соло в конце, но я отказался. Я - человек команды, и мои интересы лежат только в этом направлении.
После такого всплеска надо бы передохнуть, но мы добиваем зал, выстреливаем панковским галопом следующей песни. Я не вижу, но чувствую зал: ребята с красными лицами, обливающиеся потом, которые нарезают круги и размахивают руками; девочки меняют промокшие трусики.
Первые три песни - приманка. Они подсаживают на крючок драйва, если вы таковым обладаете. Верно выстроенный порядок задает отличный тон на весь концерт. После остается не просесть в концовке, но у нас все просчитано.
На сцене время течет иначе. На сцене все течет иначе. Отдача энергии превращается в сплошной поток. Здесь главное сохранять контроль и не позволить потоку увлечь тебя. В противном случае к концу третьей песни рискуешь выдохнуться, осесть с языком на плече. Мой первый десяток выступлений прошел именно в таком ключе. Я молился, чтобы время текло быстрее, чтобы песни скорее заканчивались и оттого ускорял темп, как говорят - плавал.
Мы завершаем третью песню отличным ритмом, насилуем его во всех возможных позах, вынуждая зал сначала потрясываться, затем покачиваться, а после бежать на месте вместе с нами.
Та́-Та́-Та́дата́дата́
(три)
Та́дата́дата́дата́
И так по кругу. Гитары подвешивают аккорд, я сопровождаю их тушью тарелок.
- Эй! - взрывается Джереми, обращаясь к залу. - Как дела, ребята?!
Воодушевленный крик.
- Как же мы рады всех вас видеть! Мы - это «Сейчас или Никогда»! Этим вечером мы не дадим вам скучать! Поэтому нам нужна вся ваша энергия! Это «Все, чего я хочу»!
Так Джереми подводит к одному из наших «боевиков». «Все, чего я хочу» до сих пор является нашей самой успешной композицией. Она не такая тяжелая, по сравнению с остальными, в ней нет брейкдаунов и прочих вещей, которые так любит молодежь. Но в ней есть то, что ценит каждый человек - честность.
У Джереми есть одна особенность, которая, наряду с остальными, позволила нам взлететь выше остальных в нашем музыкальном сообществе: все, о чем он поет, будь то пьянки на выходных, сила и стойкость духа, падение на дно или взлет в музыкальной индустрии - все пропитано невероятной силы честью. Ему веришь, веришь каждому слову, и он еще ни разу не заставил кого-либо сомневаться в своих словах.
Джереми отличный парень, прекрасный друг и порядочный семьянин, но иногда в него вселяется дьявол. Такое случается только на сцене, и, порой, я рад, что не вижу всего происходящего. Как-то мы играли в Германии на мощнейшем фестивале. Шел затяжной брейк. Я и не заметил, как Джереми куда-то пропал. Из-за установки плохо видно, что происходит на площадке. Я заметил, что зрители смотрели наверх. Работники сцены подтянулись к правому углу. Их лица выражали беспокойство. Я окликнул Поля, но тот лишь пожал плечами и продолжал рубиться. Я окликнул Дэна. Тот кивнул в сторону Алекса, который улучил момент и показал мне «класс». Я услышал голос Джереми и успокоился. Впоследствии оказалось, что Джереми без страховки забрался на самый верх сцены. Он забирался по железной колонне с ловкостью обезьяны. Все бы ничего, да только высота колонны была этажей в пять. Если бы я понял, что он вытворяет во время выступления, клянусь, я бы закончил играть, и пошел снимать его. Я сильно привязан к парням. Они - моя семья. И беспокоюсь я за каждого, как за члена семьи.