Должно быть, я слишком поддался размышлениям. Спину в районе лопаток начинает тянуть. Боль терпима, но нужно прерываться на акустическую часть, до которой еще две песни. Еще до того, как я успеваю принять решение или сигнализировать парням, Поль подходит к микрофону. Я решаю, что дотяну, справлюсь. У меня просто нет выбора.
- Вы знаете Нэнси? - спрашивает Поль у зала.
Каждый раз он придумывает новые имена. Эта песня во многом перекликается с прошлой и посвящена жизни в туре, правда больше походит на пародию. Заканчивается все трагично, потому что в последних строчках вскрывается измена девушки, не дождавшейся парня с гастролей. Текст полностью придумал Поль, Джереми отредактировал, чтобы написанное не скатилось в окончательный фарс. Получилось даже серьезно. Но главная особенность в том, что ближе к концу Поль начинает истошно орать «шлюха». Он посвящает эту песню бывшей, имя которой меняется от концерта к концерту и часто зависит от нашего местоположения. В Италии Нэнси была Франческой, в Польше Агнешкой, а в России (по настоянию Дэна) Матреной. Поль говорит, что песня посвящена всем девушкам «чьи киски начинают нашептывать молитвы в трусиках при виде симпатичного парня». Я опасаюсь подобных песен и формулировок, но, когда услышал, как зал вместе с Полем восторженно кричит «шлюха», понял: вещь зашла. Хорошо, что мы не ставили себе рамок, вроде «мы серьезная группа и будем петь только о серьезных вещах».
Здорово, что песня совсем простая, проще предыдущей. Главная сложность - выиграть повторяющийся брейкдаун во вступлении и в концовке. Со вступлением я уже справился и успешно преодолел два куплета и припев.
Больше мысли не спасают. Я не могу заставить себя думать о чем-то отвлеченном, лишь бы не чувствовать боль. Теперь боль диктует условия. Такого не было очень давно, возможно, слишком. Я осторожно двигаю телом в стороны, извиваясь как змейка. Небольшой толк от этого есть, правда я несколько запаздываю с одним из ударов по тарелке, но, похоже, никто ничего не заметил. Я ощущаю гримасу на собственном лице, словно меня заставляют жевать недозревший лимон.
Не хочу знать об этом!
Шлюха-а-а!
Как можно было додуматься до подобного? Действительно ли у Поля разбитое сердце, что он с такой отдушиной называет никому неизвестную девушку шлюхой? Или все это выдумки? Вряд ли мы когда-нибудь узнаем правду. Поль ничего нам не расскажет. Возможно, он уже находится на той стадии, когда выдуманная ложь принимается за истину.
Шлюха-а-а-а-а-а...
Есть! Я откидываюсь на спинку кресла. Еще 3 минуты и 48 секунд, и я смогу лечь и подавить болевые ощущения. Проблема лишь в том, что следующая песня - своеобразный музыкальный гений от Дэна. Технически она не так уж и сложна (наши песни давно перестали быть для меня сложными), но есть в ней одна заковырка, которой многие наши фаны восторгаются. Я имею ввиду брейкдаун, где гитара Алекса зациклена мелодией в четырех четвертях, а мы играем ритм, перескакивая от пяти восьмых, к семи восьмым. Говоря иначе, сначала мне нужно будет считать до пяти, потом до семи, в то время как Алекс всегда будет считать до четырех. Это непросто для понимания неподготовленному человеку, но звучит реально круто, вернее, нереально круто. Смысл в том, что, несмотря на различные размерности, наши акценты совпадают с акцентами Алекса.
Первую половину песни я провожу, прилипнув к спинке стула. Это смягчает боль, но жжет уже так, словно меня со спины поливает огнеметчик, как будто я инопланетная тварь, готовая пожирать окружающих. Мы подходим к брейкдауну, и мне приходится оторваться от спинки, иначе мои ноги выдадут невнятное попердывание.
Раз-два-три-четыре-пять
Раз-два-три-четыре-пять-шесть...
Боль пришла ослепляющей вспышкой, и я не смог выиграть последнюю долю. Она провалилась в пустоту, отчего звучание вышло смазанным. Ловлю на себе вопросительный взгляд Дэна. Киваю в ответ, мол, все в порядке, и подтверждаю это действием, филигранно отыграв оставшиеся три фрагмента.
Меня уже крутит и дергает. Я с трудом могу усидеть на месте. Как только последний аккорд повисает в воздухе, я взлетаю со стула, цепляю за ножку том-том, который с грохотом валится на ковролин. Микрофон на томе начинает фонить, но вовремя подоспел Эндрю - мой ученик и наш работник сцены. Я бросаю ему, чтобы он отыграл небольшой кусок в «Меридиане» и закончил «Многозначность». Уверен, он светится от счастья. Он знает наши партии наизусть и ждал этого момента долгое время. Парни знают, что подобное может произойти. Джереми представит Эндрю мои учеником, и зал тепло встретит его, в то время как я...