Моя левая рука несколько уступает правой, поэтому дробь немного проседает по звучанию. Тем не менее, все проходит успешно (как мне кажется, как я надеюсь), и главенствующая роль возвращается ногам.
Но я слепил себя сам!
... заканчивается песня.
- Вы посмотрите на него (французская речь)! Да он же нихера не видит! Прекращаем (французская речь)!
- Это последняя, - кричу я в ответ, размякнув настолько, что не могу отлепиться от спинки стула. Я пробую сыграть дробь ногами - хорошо; проверяю, на месте ли тарелка, хай-хэт и малый барабан - есть. - «Наше падение».
Толпа возбужденно гудит. Джереми заводит их. Он всегда так делает перед последней песней, словно зазывает солдат на решающую битву. Звучит подложка, где мы, по настоянию Поля, стройным мужским хором скандируем:
Ту́ру-ру́ру-ту-ту
Туту́ту-ту-ту
Ту́ру-ру́ру-ту-ту
Ту-ту-ту
Вперед!
Мы рубим вступление, похожее на прозвучавшую ранее подложку. Боль раскаленными иглами поднимается от самого таза, и я получаю величайшее удовольствие в своей жизни. Волосы на руках стоят дыбом, и хоть я этого не вижу - чувства не обманешь.
Мог ли я представить, что зайду так далеко?
Там, где неба край - всего лишь дно.
Эндрю забыл, что нужно играть партию хай-хэта на райде. Не хочу кричать ему. Вместо этого моя левая рука начинает метаться от хэта к малому барабану в попытках компенсировать насыщенность звука. К пятому такту по правому борту раздается частый «пинг» по райду - Эндрю проснулся. Я продолжаю скакать от хэта к малому. Я завелся, словно увидел финишную черту, а позади еще никого нет на сотню километров.
Моя душа укатана в старый асфальт.
Я живу сам с собой,
Себя нельзя потерять.
Мне хорошо! Как же мне хорошо! Все эти люди вокруг, мои ребята, волны звука, вибрации железок и пластиков, и даже Эндрю - я всех их люблю. Если моей жизни суждено оборваться сейчас - пусть так. Я готов. Я смирился. Я рад. Если смерть настигнет меня на вершине - я победил. Свободное падение превратится в полет, в нырок скайдайвера, которому никогда не пролететь сквозь расщелину между скалами.
Я никогда не хотел жить долго, как и не хотел вступать в «клуб 27». Я не хотел видеть, как мое тело стареет, покрывается рябью и морщинами. Не хотел осознавать, что теряю навыки, играю уже не так четко, не поспеваю за новыми музыкальными веяниями и вообще превращаюсь в Фила Радда из AC/DC, превращая свои партии в чередование бочки и малого барабана (хотя и так сыграть тоже надо уметь). Мне не хотелось переживать все эти кризисы, кризисы своих детей, жены и всего того, что привязано к времени. Я просто хотел быть барабанщиком, играть в крутой группе и гастролировать по миру. Я хотел, и я получил. Мне не на что жаловаться. Я готов. Готов.
Белая стена перед глазами разрывает и без того незаметные грани. Ее огонь настолько велик, что я больше не могу сопротивляться. Мне хочется поддаться его жжению, потому что за ним придет истинная свобода. Я поднимаюсь на ноги, расправляю невидимые крылья и вскидываю голову вверх.
Раз-два-три! Вперед!
* * *
Меня качают прозрачные волны мирового океана. Вода мягче пуха, нежнее руки матери. Она невесома и кажется, будто ее нет. В небе я вижу испуганные лица парней. Поль плачет. Наш французский мальчик никогда не мог совладать с чувствами. Алекс пытается сохранять спокойствие, но сейчас речь идет не об организации гастролей или контрактов с лейблами, потому его нервы сдают. Джереми отшатнулся в сторону, грызет ногти словно школьник перед экзаменом. Дэн обескуражен и восхищен одновременно. Не нужно долго размышлять, чтобы понять - он испуган, но слегка завидует мне. Мне, человеку, находящемуся одной ногой в могиле. Я вижу их трепет, чувствую радость, но она ничто по сравнению с тем океаном блаженства, чьей добычей я стал. Он ласкает меня, баюкает.
Меня спасут. Я знаю это также точно, как и то, что мы отправимся еще ни в одно турне. Не могу объяснить. Есть вещи, которые не нуждаются в доказательствах. Мы будем колесить в автобусе, играть в приставку и подшучивать друг над другом. Будем делить номера в отелях средней руки, перелетать океаны, встречать новых людей и тех, кого видели когда-то раньше. Я буду вновь крушить тарелки, рвать пластики и ломать палочки; парни будут стирать медиаторы и рвать струны, ломать микрофонные стойки в порыве страсти. Мы не остановимся. Мы будем вместе до последнего. Это наш выбор, наш крест, и мы пронесем его до самого конца и даже чуть дальше. Мы - это «Сейчас или Никогда»!