Франц на мгновение задумался. Про аварию спрашивать глупо: здесь просто необозримое поле для уверток – скорее, стоит задать общий вопрос… Хотя общий он уже задавал, уж лучше теперь частный: он должен зафиксировать что-нибудь одно, но зато стопроцентно конкретное. (В памяти всплыл изобретатель Зингер, запатентовавший из всей конструкции швейной машинки одну лишь иголку с ушком возле острия.)
– Эта Регистратура, – осторожно начал Франц, – да и вообще любая регистратура, не только эта, бывает при каком-нибудь учреждении. Ведь не можете вы просто регистрировать – и все? И тогда…
– Верно, не можем, – перебило Создание.
– Что? – не понял Франц.
– Мы действительно не можем «просто регистрировать и все». Вы задали вопрос – я на него ответила.
– Но это же нечестно! – вскричал Франц. – Вы меня обманули, это…
– Напротив, – мягко возразила девушка, – было бы нечестно, если б я не ответила. Хотя, с другой стороны…
Раздираемый раздражением, Франц не дал ей договорить:
– При каком учреждении существует ваша Регистратура?
Прежде, чем ответить, Создание на мгновение задумалось. Потом улыбнулось и мелодичным голосом произнесло:
– На один из трех вопросов – по своему выбору – я имею право не отвечать.
Франц задохнулся и несколько секунд не мог выдавить из себя ни звука.
– Так какого же черта вы не объяснили этого раньше?! – спросил он наконец.
– Я хотела объяснить, но вы дважды не дали мне договорить, – в голосе девицы звучало искреннее сожаление. – Прошу меня извинить.
– Но позвольте, – Франц помассировал пальцами виски, стараясь успокоится.
– Если вы уклоняетесь от ответа, то тем самым нарушаете мое «Право Трех Вопросов».
– Вовсе нет. Ведь вам гарантируется право задать три вопроса, а не получить три ответа. Во-вторых, если уж вам так необходим ответ на этот вопрос, то его следовало задать первым или вторым: тогда бы вы могли задать его еще раз.
И, наконец, в-третьих, я иногда отвечаю на все три вопроса, – она помолчала, а потом с неожиданной прямотой добавила: – Хотя это случается довольно редко.
На мгновение воцарилась тишина – Франц не знал, что ему делать, девица молчала. Потом выдвинула со своей стороны стола ящик и достала наручные часы с металлическим браслетом. Его часы.
– В какое время суток Вы хотите оказаться на Первом Ярусе?
– Каком еще Ярусе?
– Извините, – кокетливо улыбнулось Создание, – это уже четвертый вопрос.
– Тогда в двенадцать ночи, – угрюмо сказал Франц.
Создание установило на часах время и протянуло их через стол. Застегивая браслет, Франц посмотрел на циферблат – часы показывали 23:53.
– Пойдемте, – девица встала и направилась к выходу.
Ни о чем не думая, Франц поплелся за ней.
Дверь, через которую получасом раньше Создание вошло в комнату, вела в коридор – точную копию того коридора, где Франц делал свои первые шаги в этой Стране Чудес. Тот был пуст, этот же…
Десятки небесных созданий – брюнеток, блондинок, рыженьких – в обоих направлениях порхали по коридору. Некоторые курили, сидя в креслах, другие, сбившись в стайки по три-четыре головы, оживленно щебетали мелодичными голосками. Помимо созданий, по коридору прогуливались разнообразные иваны иоанновичи – в сюртуках, фраках или старомодных пиджаках, в белых сорочках, иногда с брыжжами, седые, лысые, в очках или пенсне, с серебряными часовыми цепочками, исчезавшими в жилетных карманах. Коридор наполняло плотное гудение, состоявшее в равных долях из писклявого щебетания девиц и басовитого говора стариков.
Франц растерянно озирался, стараясь не терять из виду своей провожатой, а та ловко лавировала в толпе, перебрасываясь шутками с другими созданиями и почтительно приветствуя иоанновичей. Пройдя по коридору метров сто, девица свернула в узкий боковой проход, метров через семь окончившийся маленькой квадратной площадкой. Создание нажало на кнопку на стене, и Лифт разверз свою пасть.
– Входите, – сказала (приказала?) девица.
Спорить Франц не стал. Он шагнул в Лифт, повернулся… и только тут заметил, что Создание, не входя в кабину, нажало на кнопку еще раз. Двери начали закрываться и через секунду закрылись бы совсем – если б Франц не вставил ногу в проем. Наткнувшись на препятствие, двери загудели громче; удерживая их руками, он встал на пороге.
– Что еще? – спросила девица.
– Скажите, я жив? – Франц сам не ожидал от себя этого вопроса.
– Нет! – хрипло выкрикнуло Создание. – Вы погибли там, на площади перед университетом и теперь мертвы, мертвы, мертвы…
С недевичьей силой она толкнула Франца в грудь – тот влетел в Лифт, больно ударившись затылком о заднюю стенку. Двери захлопнулись. Кабина дернулась вверх, выровнялась и с равнодушным гудением поползла без ускорения. Франц посмотрел на часы – 23:57. Последние слова Создания не произвели на него ровно никакого впечатления: так, еще один мазок на абстрактном полотне абсурда. Он просто ждал остановки, а когда дождался, и двери растворились, то сделал два шага вперед.
Он стоял на мощеной брусчаткой площади какого-то города. Была ночь. Над площадью заунывно плыли мерные удары башенных часов. «Один, два, три, – считал Франц, – четыре, пять, шесть…»
Было… нет, било – двенадцать.
ПЕРВЫЙ ЯРУС
Франц стоял в центре обширной, плохо освещенной площади, возле небольшой кирпичной будки – выхода из Лифта. Тускло мерцал над головой фонарь – единственный источник света в радиусе ста метров. Царило полное безветрие, сквозь тонкую кисею облаков просвечивала луна. Двери кабины закрылись автоматически, лишь только Франц вышел наружу; никаких кнопок на стенах будки видно не было. Очевидно, с Регистратурой было покончено навсегда… не выбирая направления, Франц пошел прочь. Звуки его шагов по брусчатой мостовой повисали в неподвижном воздухе, ночная прохлада овевала разгоряченное лицо.
Здание, к которому он вышел, оказалось серой тяжеловесной постройкой в готическом стиле с изобилием башенок, статуй в нишах и всевозможных украшений.
На стене у входа висела маленькая табличка: «Выдача направлений на поселение с 8:00 до 19:00». И чуть пониже: «С 19:00 до 8:00 направления на поселение выдаются Ночным Дежурным в окне № 1». Удивляясь собственной покладистости, Франц вошел в здание.
Он оказался в пустом прямоугольном зале. Дальняя стена была стеклянной, за стеклом располагались десятки кабинок, сейчас темных и пустых. Освещена была лишь крайняя левая кабинка – туда-то и направился Франц, уныло волоча ноги и шаркая подошвами по каменному полу. Гулкое эхо его шагов заполнило все пространство под сводами павильона… наконец он увидел спящего в кресле худого мужчину лет сорока с нервным лицом. Голова мужчины запрокинулась назад, рот был приоткрыт. Неширокий стол отделял кресло от переговорного окошка, на столе лежали блокнот, ручка и потрепанный роман Стивена Кинга «Кэрри»; сбоку стояли монитор компьютера, клавиатура и маленький принтер. Франц постучал по стеклу костяшками пальцев – мужчина вздрогнул, но не проснулся. Франц постучал еще раз, громче. Глаза Ночного Дежурного открылись, удерживая еще несколько секунд ошалелое сонное выражение, потом прояснились – он нервно почесал плохо выбритую щеку, переложил с места на место ручку и отпер дверцу. Выражение его лица можно было описать как смесь недоверия с неудовольствием в пропорции один к двум.
– Имя, фамилия?
– Я уже говорил… там, в Регистратуре.
Лицо Дежурного злобно исказилось.
– Извольте отвечать на вопросы! – пальцы его ходили ходуном. – Фамилия!
– Шредер.
– Имя?
– Франц.
– Возраст?
– Тридцать три.
– Пол?
– Мужской.
– Сексуальность?
– Гетеросексуалист.
Ночной Дежурный с остервенением застучал по клавишам – принтер затрещал и высунул узкую бумажную полосу; Дежурный яростно оторвал распечатку и с ненавистью сунул ее в окошко. Дверца с громким стуком захлопнулась, чуть не прищемив руку Франца; вся процедура, включая безобразную сцену вначале, заняла не более минуты.