— Это исключено!
— Полностью!
— Слишком долго!
— Почему?
— Потому что раз в двести пятьдесят лет каждый несет трехмесячную вахту. Это год личного времени за каждое тысячелетие. Вы просите у нас слишком большую часть жизни.
— Но ведь возможно, что на карту поставлена судьба целой расы!
— Вы не можете утверждать это со всей определенностью.
— Нет, не могу. Но разве вы не согласны, что ради этого стоит рискнуть?
— Вы хотите вынести свои предложения на голосование руководства?
— Нет, — уже ясно, что я проиграю. Я хочу вынести их на всеобщее голосование.
— Это невозможно. Все спят.
— Разбудите их.
— Это не так просто.
— А вам не кажется, что судьба целой расы стоит таких усилий? Тем более что именно мы развили их разум. Это мы заставили их эволюционировать, наслав на них проклятье разума.
— Достаточно! Они и так уже были у самого порога. Они могли стать разумными и БЕЗ нашего участия.
— Но вы не можете утверждать это со всей определенностью! Вы не можете этого знать! Да в общем и неважно, как это произошло. Они здесь живут, и мы здесь живем, и они нас считают богами — возможно, потому, что мы не принесли им ничего, кроме несчастий. И мы все же несем какую-то ответственность перед разумной расой. Хотя бы настолько, чтобы воздержаться от их уничтожения.
— Возможно, мы могли бы предпринять углубленное исследование…
— За это время они могут вымереть. Я официально настаиваю, пользуясь своими правами казначея, на том, чтобы разбудить всех членов клуба и поставить вопрос на голосование.
— Я не вижу никого, кто бы к вам присоединился.
— Зельда? — спросил он.
Она отвела глаза.
— Тэрбелл? Клонд? Бондичи?
В глубокой и широкой пещере его окружила тишина.
— Хорошо. Я вижу, что проиграл. Мы сами станем собственными змеями-совратителями, когда попадем в наш Эдем. В таком случае я возвращаюсь в Мертвую Землю, моя вахта еще не закончилась.
— В этом нет необходимости. В самом деле, может быть, вам лучше поспать, пока все не завершится?
— Нет. Если бы я устранился, я тоже ощущал бы себя виноватым. Я хочу отстоять вахту, сделать то, что должен.
— Пусть будет так, — сказал Тэрл.
Две недели спустя, когда с девятнадцатой установки попытались связаться по радио со станцией в Мертвой Земле, ответа не поступило.
Выждав, они отправили флаер.
Станция в Мертвой Земле превратилась в бесформенную груду оплавленного металла.
Обнаружить Джарри Дарка нигде не удалось.
К вечеру того же дня была потеряна связь с восьмой установкой.
Флаер отправили немедленно.
Восьмой установки больше не существовало. Покинувший станцию персонал был обнаружен в нескольких милях от нее. Они рассказали, как Джарри Дарк угрозами выманил их со станции. Затем он сравнял ее с землей пушками-излучателями, установленными на его флаере.
Пока они рассказывали, замолчала шестая установка.
Был отдан приказ: ПОДДЕРЖИВАТЬ НЕПРЕРЫВНУЮ КРУГЛОСУТОЧНУЮ РАДИОСВЯЗЬ С ДВУМЯ СОСЕДНИМИ СТАНЦИЯМИ.
Был отдан еще один приказ: КРУГЛОСУТОЧНО ИМЕТЬ ПРИ СЕБЕ ОРУЖИЕ. АРЕСТОВЫВАТЬ ЛЮБОГО ПОСЕТИТЕЛЯ.
Джарри ждал. На дне ущелья, посадив флаер под выступом скалы, Джарри ждал. На приборном щитке стояла открытая бутылка. За ней лежала маленькая коробочка из белого металла.
Джарри сделал последний большой глоток из бутылки, ожидая радиограмму, которая, как он знал, обязательно должна была прийти.
Дождавшись, он откинулся на сиденье и задремал.
Когда он проснулся, день был уже на закате.
Радиопередача все повторялась…
«…Джарри. Мы разбудим всех и проведем референдум. Возвращайтесь в главную пещеру. Говорит Ян Тэрл. Пожалуйста, не разрушайте другие установки. Эти акции излишни. Мы принимаем ваше предложение о проведении голосования. Пожалуйста, немедленно свяжитесь с нами. Джарри, мы ждем вашего ответа…»
Он выбросил пустую бутылку в окно и поднял свой флаер в воздух, из пурпурной тени в небеса.
Когда он опустился на посадочную площадку рядом с главной пещерой, его, конечно, уже ждали. Дюжина стволов нацелилась на него, когда он вышел наружу.
— Сдай оружие, Джарри, — раздался голос Яна Тэрла.
— Я без оружия, — ответил Джарри. — Во флаере тоже пусто, — добавил он; и действительно, турели были без пушек.
Ян Тэрл приблизился, взглянул на него снизу вверх.
— Тогда можешь спускаться.
— Спасибо, но мне здесь больше нравится.
— Ты арестован!
— Что вы собираетесь со мной сделать?
— Снова отправить тебя спать до конца Ожидания. Спускайся сейчас же!
— Нет. И не пытайтесь стрелять в меня — или использовать газ, электрошок, или что там еще у вас есть. Если попробуете, через секунду мы все будем мертвы.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Тэрл, жестом осаживая стрелков.
— Мой флаер, — сказал Джарри, — это бомба, а взрыватель у меня в правой руке. — Он показал коробочку из белого металла. — Пока я нажимаю рычаг с этой стороны коробочки, мы живы. Если нажатие ослабнет, хотя бы на секунду, произойдет взрыв, который наверняка разрушит всю пещеру.
— Думаю, ты блефуешь.
— Вы знаете, как можно проверить это наверняка.
— Ты тоже погибнешь, Джарри.
— Сейчас меня это не волнует. Не пытайтесь разнести мне руку, чтобы повредить взрыватель, — предупредил он, — потому что это не поможет. Даже если вы добьетесь успеха, это обойдется вам минимум еще в две установки.
— Каким образом?
— А как, по-вашему, я поступил с пушками? Я показал рыжетипам, как с ними обращаться. Сейчас эти пушки в руках у рыжетипов и нацелены на две установки. Если я лично не навещу моих артиллеристов до наступления темноты, они откроют огонь. Разрушив эти объекты, они перейдут и примутся за два следующих.
— Вы доверили этим животным лазерные излучатели?
— Совершенно верно. Ну так что, вы начнете, наконец, будить остальных для голосования?
Тэрл пригнулся, словно хотел прыгнуть на него, но, видимо, передумал, и взял себя в руки.
— Почему ты сделал это, Джарри? — спросил он. — Что они для тебя, если ты приносишь им в жертву собственный народ?
— Пока ты не пережил того, что пережил я, — ответил ему Джарри, — мои объяснения останутся для тебя пустым звуком. Ведь они основаны на моих собственных чувствах и опыте, которых у тебя нет, — а у меня есть моя печаль и мое одиночество. Попытайся понять хотя бы это: я их бог. Мое подобие можно найти на каждой их стоянке. Я — Убийца Медведей из Пустыни Смерти. Они пересказывали предание обо мне два с половиной века, и это преобразило меня. Я всемогущий, мудрый и добрый — в той степени, в какой они способны это понять. А раз так, я обязан о них позаботиться. Если я не помогу им, кто будет прославлять мое имя среди этих снегов, и рассказывать у костра историю моей жизни, и вырезать для меня лучшие части мохнатых гусениц? Никто, Тэрл. И только ради этого мне сейчас стоит жить. Будите остальных. У вас нет выбора.
— Отлично, — сказал Тэрл. — А если они тебя не поддержат?
— Тогда я уйду в отставку, и ты сможешь стать богом, — ответил Джарри.
Теперь каждый день, когда солнце скатывалось с пурпурного небосклона, Джарри наблюдал за его закатом, потому что он больше не спал сном льда и камня, в котором не бывает сновидений. Он решил прожить остаток своих дней в крохотном мгновении Ожидания, никогда не увидев Новый Элионол своего народа. Каждое утро на новой станции в Мертвой Земле он просыпался от звуков, подобных тем, что издают ломающийся лед, звенящее олово, лопнувший стальной трос, а затем они приходили к нему со своими приношениями, с песнями, и оставляли свои знаки на снегу. Они восславляли его, и он улыбался им. Иногда покашливал.
Рожденный от мужчины и женщины в соответствии со спецификацией Y7 на криопланетных кототипов, Джарри Дарк нигде во вселенной не мог найти подходящего места для жизни. Это было его благословение, или проклятие, — зависит от того, как на это посмотреть. Смотрите и решайте сами, его история была такова. Вот так жизнь расплачивается с теми, кто готов посвятить себя служению ей.