— Ну, это тебе не грозит.
Мы заказали ростбиф, йоркширский пудинг, бутылку медóк и два мартини — сухих-пресухих.
— Что-нибудь из закусок? — спросил официант.
— Просто киньте в мартини еще оливок, — ответил я.
— Сколько именно? — нахмурился он.
— Лучше просто принесите целую банку, — отозвалась Мерили.
Ради Мерили Нэш официант с радостью станцевал бы танго с овцой. Буквально миг спустя он вернулся с нашими сухими-пресухими мартини, коктейльными оливками в украшенной орнаментом мисочке и блокнотом для автографов, который смущенно протянул моей бывшей жене. Она расписалась.
— За успешные гастроли, — поднял я бокал.
— За прошлое, — она чокнулась со мной бокалами. — За все хорошее.
Мы выпили.
— Как родители? — Она обмакнула оливку в мартини и отправила ее в рот.
Я родился и вырос в на редкость необщительной семье. При этом Мерили моя родня обожала.
— Насколько мне известно, все живы. А твои?
Родня Мерили — полная противоположность моей. Но меня они не жаловали.
— У них все хорошо.
Я обмакнул оливку в мартини и уже собрался было отправить в рот, когда заметил, с каким выражением Мерили на нее смотрит. Она всегда считала, что у меня все вкуснее, чем у нее. Я отдал оливку ей и взял себе другую.
— А как Зак?
Она опустила глаза, посмотрев на бокал:
— У Зака серьезные проблемы со второй пьесой.
Прошло несколько лет с тех пор, как Зак устроил фурор на Бродвее. Для следующей пьесы уже все сроки вышли.
— И о чем она?
— Я так понимаю, о нас с ним. Из-за этой пьесы он отдалился от меня. Стал грубым, неприветливым, — она пригубила мартини. — И начал много пить.
— Ну и ну… Что-то мне это напоминает.
— Правда? — Мерили печально улыбнулась.
— Это на тебя не похоже. Ведь ты — само совершенство, за исключением одного маленького изъяна.
— Изъяна? Какого же? — подобралась она.
— Мне, право, неловко об этом говорить, Мерили, но ты патологически неспособна выбирать себе мужчин в мужья.
Она накрыла мою руку ладонью и задумчиво посмотрела мне в глаза:
— Значит, ты заметил?
Принесли заказ, и мы набросились на еду. Мерили за столом ведет себя как голодающая, спасенная с необитаемого острова, но при этом не прибавляет в весе ни грамма, что приводит в бешенство ее друзей. Точнее, не друзей, а подруг.
— Так значит, все кончено? — спросил я. — Ну, между тобой и Заком.
— Все довольно кисло.
— Вот как?
— Лучше расскажи про Ти-Эс, — попросила Мерили, мягко, но настойчиво меняя тему. Я не стал упрямиться.
— Пока не могу его раскусить. Угрюмый, капризный, эгоцентричный. Идет на контакт, но иногда уклоняется от ответов. Одним словом, крепкий орешек — ничего не могу сказать.
Мерили отрезала кусочек от моего ростбифа.
— А как твой роман? О чем он?
Я прочистил горло.
— О последних нескольких годах.
— Ясно.
От Мерили словно холодом повеяло.
— И мне в этом романе, я так понимаю, отводится одна из главных ролей?
— Я пытаюсь разобраться в том, что между нами произошло.
— С твоей точки зрения.
— Ну это же мой роман.
— Ну да, конечно, — в ее голосе появилась резкость. — Что ж, я тоже напишу книгу. Свою. «Как я раз за разом выхожу замуж за мужчин, которые винят в своих бедах меня».
— Мерили, это неправда.
— Это несправедливо! Я делаю все, что в моих силах! Разве я такое заслужила?
— Послушай, я ни в чем тебя не виню. Но мне нужно написать о том, что между нами было. Разложить все по полочкам. Для себя. Мы ведь расстались из-за того, что я не мог писать.
— Да, конечно, все прекрасно, ну а то, что ты меня по ходу дела вываляешь в грязи — это досадные издержки.
— Я не собираюсь вываливать тебя в грязи.
— Значит, разденешь!
— Ну, если ты настаиваешь. Может, завязать официанту глаза?
— Не смешно! — огрызнулась она, полыхнув взглядом.
Лулу беспокойно заерзала на коленях у Мерили, глядя то на нее, то на меня.
— Похоже, разговора по душам не получится. Наверное, было глупо рассчитывать на другое.
— Пожалуй, ты прав. — Она положила на тарелку вилку и нож. — Погоди, Хоги. Давай не будем, а? Стоит ли говорить о прошлом, о будущем? Почему бы просто не насладиться моментом, не получить удовольствие?
На мгновение я утонул в ее зеленых глазищах.
— Попытка не пытка.
— Вот и договорились. Но для начала мне нужно задать тебе очень важный вопрос.
— Какой же, Мерили?
— Что у нас на десерт?
Нам подали бесстыдно огромную порцию пирога со свежими взбитыми сливками, а в завершение трапезы — кофе и портвейн.