А я ведь был в той квартире. Да, не дворец, но конурой это я бы тоже не назвал.
Джей Вайнтроб от имени Тристама Скарра опубликовал краткое заявление для прессы: «Тьюлип была единственной женщиной, которую я когда-либо любил. Она подарила мне дочь — моего единственного ребенка. Несмотря на то что в последние годы мы жили раздельно, наши чувства оставались прежни-ми. Я всегда буду ее любить, и мне будет очень ее не хватать».
Этим единственным комментарием по поводу убийства Ти-Эс и ограничился, да и тот был не его. Он просто не смог бы его написать. Гибель Тьюлип столь сильно его потрясла, что врач посадил его на успокоительные.
Заявление для прессы сочинил я — почему бы и нет, раз Трис все равно пользуется моими услугами. Главное, не просите меня придумывать текст благодарственных записок — от этого я делаюсь раздражительным.
Наш редактор специально позвонил из Нью-Йорка, желая убедиться, что я держу руку на пульсе. Я заверил, что ему не о чем беспокоиться — я в самой гуще событий, вплоть до пятен крови на плаще. Редактор сообщил, что журнал «Роллинг стоун» щедро заплатит, если я напишу о случившемся статью, которая, с его точки зрения, «офигенно поможет раскрутить» автобиографию Триса. В ответ я сказал, что это блестящая мысль, и солгал. Я совершенно не собирался писать о гибели Тьюлип. Просто редакторы любят, когда с ними соглашаются — им от этого становится веселей на душе. Такие уж они люди. В особенности это касается редакторов, использующих словечки вроде «раскрутить».
Журналисты в один голос утверждали, что Тьюлип, вернувшись домой, обнаружила там грабителя, от рук которого и погибла. Пропали все мало-мальски ценные вещи, в том числе и часть лекарств. Это наводило на мысль о том, что убийца был наркоманом.
Впрочем, у полиции эта версия вызывала определенные сомнения. Об этом я узнал от Фарли Рута, того самого стеснительного рыжеволосого следователя с кривыми зубами, одетого во все тот же зеленый костюм. Утром, через два дня после случившегося, он приехал в Гэдпоул в сопровождении неразговорчивого полицейского в форме. Мы втроем присели за кухонный стол. Памела поставила греться чайник.
— Рад вас снова увидеть, господин инспектор, — сказал я.
— Вы очень любезны, мистер Хог.
— Хоги, — поправил я.
— Ну да. Хоги. Ну и пока суть да дело, мне хотелось бы сказать, что я не…
— Ваша шея выглядит гораздо лучше. Попробовали тальк?
Рут покраснел, невольно кинув взгляд на полицейского в форме, который изо всех сил старался сдержать улыбку.
— Да. «Флорис». Номер восемьдесят девять. Мне сразу полегчало, как вы и говорили. Спасибо.
Памела подала нам чай и булочки, после чего удалилась в прачечную, где пыталась вывести пятна крови с моего плаща. Не знаю как. Я никогда не выведываю у мастеров секреты их ремесла.
— Как обстоят дела с пулями? Хоть одну удалось найти? — спросил я Рута.
Он взял булочку и впился в нее зубами, отчего стал похож на суслика.
— Пока нет, сэр, — ответил Рут, жуя. — Но мне хотелось бы поговорить с вами о другом деле — убийстве мисс Тьюлип. На первый взгляд, все вроде бы ясно. Она возвращается домой, застигает грабителя на месте преступления, грабитель ее убивает. Иными словами, мисс Тьюлип просто не повезло. В этом районе квартиры обносят достаточно часто. За последние недели было несколько случаев, хотя, правда, пока обходилось без убийств.
Я сделал глоток чая, дожидаясь продолжения.
— Все вроде бы ясно, но мне не нравится одна деталь, — промолвил Рут.
— И это…
— Вы, сэр.
— Я?
— Так точно, сэр. Мне не хочется торопиться с выводами, но за последние несколько дней вы уже второй раз становитесь участником крайне неприятного происшествия. Первое из них я готов счесть банальной случайностью, неблагоприятным стечением обстоятельств — уличная перестрелка, вы случайная жертва… Но потом вы оказываетесь на месте преступления… Вы понимаете, к чему я клоню?
— Пожалуй, что да. — Я подергал себя за ухо.
— Рад это слышать, — с довольным видом кивнул Рут. — Итак, Хоги, вы можете объяснить, как так получилось, что вы за крайне непродолжительный промежуток времени угодили в две переделки?