Мы отправились на похороны Тьюлип вместе, устроившись на заднем сиденье «роллс-ройса». Прощание организовали в церкви, которой покойница последние годы жизни отдавала столько своего времени. Трис надел темно-синий костюм в белую полоску, белую рубашку, черный галстук и высокие ботинки. Выражением лица он походил на растерянного потерявшегося мальчугана. Джек и Вайолет сидели впереди. Джек с мрачным видом вел автомобиль. Вайолет, в черном платье и с собранными на затылке роскошными черными волосами, то и дело шмыгала носом. Впервые с момента нашего с ней знакомства она выглядела на свой возраст.
Впереди нас ехал автомобиль с четырьмя телохранителями.
— Я все собирался поблагодарить тебя, Хогарт, — тихо промолвил Трис.
— За что?
— Я про заявление для прессы, что ты написал. Хорошо получилось. С душой. Лучше бы и я не смог сказать.
— Да ладно вам, не смогли бы. Вам просто нужно время, чтоб прийти в себя.
Он затянулся до самых печенок сигаретой, выпустил дым из своих знаменитых раздувающихся ноздрей.
— Спасибо. Я в самом деле очень признателен.
— Да ладно вам. Раз мы с вами оба умеем шевелить ушами, значит, нам надо держаться вместе.
— Это точно. — Трис посмотрел в окно. — Это правда, Хогарт.
— Вы о чем?
— Да про то, что сказал Дерек — мол, у меня друзей нет. И в самом деле — нет. Ну, настоящих. Больше уже нет. Я… я не так просто их завожу, но уж если подружился с кем-то, то уж навсегда. И потому нельзя сказать, что ее больше нет. Ну, или больше нет Рори. Они тут. — Он постучал пальцем себе по голове. — Они все еще тут.
— Понимаю.
— Что, правда понимаешь, корешок?
— Конечно. Я ведь и сам такой.
Он мне улыбнулся. Я улыбнулся в ответ. Вздохнул — про себя. Ну, наконец-то. Между нами постепенно устанавливаются доверительные отношения. Это вполне нормальный, я бы даже сказал, естественный процесс. Я добился, чтобы он открылся мне, поделился своими тайнами, секретами, мечтами, тревогами. А это никогда не произойдет если между нами не будет эмоциональной связи, причем работающей в обе стороны. Других вариантов нет. Ну, я, по крайней мере, о них не знаю.
Трис со всей силы ударил кулаком по обитому кожей сиденью.
— Черт бы ее подрал!
— Кого?
— Судьбу. Ну почему Тьюлип? Почему убили именно ее?!
Я взглянул на него и тихо произнес:
— Знаете что, Тристам? Судьба тут ни при чем.
Он сощурил набрякшие глаза и посмотрел на меня. Затем потянулся к кнопке на дверной панели.
— Прошу меня извинить, ребята, но нам надо потолковать с глазу на глаз.
Поднялось стекло, отделившее переднее сиденье от заднего. Теперь Джек и Вайолет нас не слышали.
— Ты что такое говоришь, Хогарт? А ну-ка, поясни.
— Это было не просто ограбление.
— В каком смысле?
— Взлом, кража ценностей, бардак в лекарствах — все это на самом деле для отвода глаз, чтобы скрыть истинную цель.
— Ив чем же она заключается?
— К Тьюлип кто-то наведался в гости — кто-то, кого она знала. Этот кто-то убил ее и кое-что забрал. Кое-что важное для них с Тьюлип, и больше ни для кого.
— О чем речь?
— О ее фотоальбоме. Сегодня утром я видел опись вещей, составленную полицией в ее квартире. Альбом там не значится. Он пропал.
Трис затушил окурок и прикурил новую сигарету.
— Ну да, точно… Памми говорила, что ты позвонил и сказал, что собираешься к Тью, посмотреть альбом. — Он почесал голову. — Вот только я не помню никакого альбома.
— Тьюлип сказала, что любила фотографировать.
— Это как раз я помню, — хохотнул он. — Вечно лезла мне в рожу со своим сраным «Никоном».
— Она сохранила фотографии. Те, что делала во время ваших турне, концертов, в домашней обстановке. Фото из Лондона, Парижа, Нью-Йорка — со всего света.
На лице Триса промелькнуло странное выражение — словно на него вылили ушат ледяной воды. Краткий миг — и он снова стал самим собой.
— Видимо, в альбоме имелось некое фото, которое я ни в коем случае не должен был увидеть, — продолжал я, — фото, которое могло подсказать, кто убил Паппи и кто стрелял в меня. Увы, теперь нет ни фото, ни Тьюлип. А ведь Тьюлип могла связать все воедино. Именно поэтому ее и убили. Теперь мы никогда не узнаем… Разве что…
— Что, Хогарт?
— Ничего. Так, мысль промелькнула.
— Ты полиции что-нибудь рассказывал?
— Нет. Пока нет.
— А почему? Мне показалось, что они…
— Это часть прошлого. Вашего прошлого. Это моя зона ответственности. Моя, а не их.
На лице Триса появилась кривая ухмылка.
— А еще ты все так же бесишься из-за того, что ранили твою собаку.