Уже почти решили осудить Зутиса на поселение в определенном районе, но уперся один из заседателей. В конце концов Зутису дали четыре года условно. Последнее известие о нем, которое пришло в колонию, было таково: Вилберт ищет на автомобильном рынке «жигули»-фургон с прицепом.
— Иди за мной! — сказал посыльный и повел Вильяма дальше по коридору.
Начальник производственного отдела колонии попросил Вильяма сесть.
— Закройщик швейного цеха в следующем месяце выходит на свободу, — сказал начальник. — Мы, Аргалис, обсудили вашу кандидатуру. Что вы сами на это скажете?
— Нет… — пробормотал Вильям.
Начальник сдержанно улыбнулся.
— Не торопитесь с ответом, времени еще достаточно… у меня все.
Ранка на пальце левой руки по-прежнему ныла, и, шагая через двор, Вильям снова стал ее посасывать. Он свернул в санчасть, чтобы медсестра смазала ее зеленкой, а то еще загноится.
За столом медсестры сидел Джонг, облаченный в безукоризненно чистый белый халат. Перед ним стояла алюминиевая миска с жареной картошкой, плавающей в жиру — такую в общей столовой не выдавали даже по праздникам — и ломоть мягкого ржаного хлеба. Сразу по прибытии друзья устроили Джонга в санчасть уборщиком. Он был в числе элиты. Как почти весь обслуживающий персонал колонии.
— Что ты шляешься в рабочее время? — лениво спросил Джонг.
Узнав, зачем пришел Вильям, он на минуту задумался, потом торжественно открыл стеклянный шкафчик, где хранились простые лекарства, к которым дозволялось подходить, достал бутылочку и смазал палец Вильяма зеленкой. Рана заныла нестерпимо. В открытое окно сияло солнце и слышались неритмичные удары молотков из тарного цеха.
Прошел первый год заключения.