Дело в том, что это был просто маяк. Обычно от этих маяков зависела связь между планетами и кораблями. Для этого на них устанавливалось оборудование, позволяющее мгновенно связаться с любой точкой Галактики. Но маяк на Эсквеле был просто ориентиром в искривленном континууме. Группа квалифицированных техников за пару дней могла бы переоборудовать эту станцию — но на Эсквеле не было техников-людей. До сих пор.
Слово «империализм» долгое время считалось ругательством, но от этого империалистические идеи не перестали существовать. Маяк Карлотти на Эсквеле был острием клина, ногой в двери. Раньше или позже правители Эсквела поймут, что содержание маяка — это статья дохода, причем весьма весомая. Потом — с определенной вероятностью, рано или поздно — очередная планета войдет в состав экономической империей Межзвездной Федерации.
На Эсквеле есть радио — но радио в первоначальном смысле этого слова. Поэтому «Звездный Первопроходец» не мог осуществлять никакой связи с этой планетой, пока работал Движитель Манншенна, искривляющий пространство и время. Более того — до тех пор, пока корабль не подойдет к Эксвелу на достаточное расстояние. Конечно, на Эксвеле были офицеры псионической связи — или должны были быть. Был такой и на «Первопроходце», как на всяком корабле Федеральной Исследовательской и Контрольной Службы. Вернее, была — до того, как корабль совершил посадку на Глебе. Там девушка попала под неотразимое очарование местного скотовода (надо сказать, весьма зажиточного), упросила капитана и подала рапорт о немедленной отставке. Фарреллу ничего не оставалось, как подписать его, хотя и без особого восторга.
«Первопроходец» мчался сквозь пространство. Жизнь на борту текла своим чередом. Торопиться было некуда. Это был не первый случай аварии на неукомплектованном маяке — и явно не последний. Будни Глубокого Космоса на борту военного корабля включают в себя такие приятные вещи, как регулярное питание, шахматы, бридж, упражнения в гимнастическом зале. Соне это нравилось, Граймсу нет. Он не разделял стремления офицеров ФИКС к поддержанию показательного — вернее, показушного — порядка. И Фаррелл — весьма глупо с его стороны — стал зазнаваться. Он постепенно приходил к мысли, что они с Соней подходят друг другу. Кем был до сих пор Граймс? Неудачником, не более того. Он не только отказался от положения первого астронавта в галактике, признанного или непризнанного. Он ушел, громко хлопнув дверью, и сжег за собой все мосты. А что касается этого его увлечения — из всего возможного он выбрал морское дело… Граймс расстроился, но не удивился, когда Соня сказала ему, что на борту этого корабля его прозвали Древним Мореходом.
Солнце Эсквела — многоцветная спираль, сияющая прямо по курсу — быстро увеличивалось в размерах. И вот в один прекрасный день, час и миг Движитель Манншенна был остановлен, и корабль возвратился в нормальный континуум. До Эксвела оставалось несколько недель пути, но Фаррелл не спешил. До тех пор, пока они не получили первый сигнал с планеты.
В тот день Граймс с Соней и Фарреллом сидели в рубке. И вдруг из динамиков межкорабельной связи раздался странный тоненький голосок:
— Вызываю земной корабль… Вызываю какой-нибудь земной корабль… Помогите… Помогите… Помогите…
Неизвестный радист взывал не умолкая. Неужели он не понимает, что радио не может одновременно работать на прием и передачу сигнала? Кажется, Фаррелл понимал, чем это продиктовано. Пройдут минуты, прежде чем радиоволна донесет его голос до антенны эсквелианца, и еще несколько минут, прежде чем придет ответ. Пока они ждали, он выразил надежду, что у того, кто послал сигнал бедствия, есть хотя бы еще один передатчик.
Вдруг зов прекратился. Через секунду из динамика зазвучал новый голос.
— Говорит Кабрарар, Верховный король Эсквела. Здесь произошло… восстание. Мы… осаждены на острове Драрг. Мы не протянем долго. Помогите. Вы должны… помочь нам.
В рубке повисла тишина, которую прервал Фаррелл.
— Первый помощник, — скомандовал он. — Максимальное ускорение.
— Есть максимальное ускорение, сэр, — и произнес в интерком:— Всем занять места и пристегнуться. Приготовиться к ускорению.
Спинки кресел в рубке приняли горизонтальное положение, а опоры для ног поднялись. Прерывистое биение инерционных двигателей стало чаще — казалось, они захлебываются в сумасшедшей скороговорке. Ускорение вдавило хрупкие человеческие тела в эластичную набивку кресел.
«Я слишком стар таких вещей», — подумал Граймс. Однако он продолжал с интересом следить за тем, что происходило вокруг. Он слышал, как Фаррелл сказал, с усилием выговаривая каждое слово:
— Пилот… Дайте… данные… на… Драрг…
— Есть данные… на…Драгр… сэр…— ответил штурман.
Краем глаза Граймс увидел молодого офицера, лежащего навзничь в своем кресле. Пальцы его правой руки ползали по кнопкам на подлокотнике, словно отдельно от тела. На экране, почти на потолке, появилась карта Эсквела — беспорядочно раскиданные пятна материков, зеленые, желтые, бурые, и ровный голубой океан. Карта увеличивалась, как будто видеокамера быстро спускалась в точку, расположенную примерно в центре одного из морей. В густой сизоватой лазури появилось пятнышко. Оно приближалось, но почти не увеличивалось. Суда по всему, этот Драрг — всего лишь крошечный островок.
Карта исчезла. На экране появилось цветное изображение станции с маяком. Море яростно билось об острые камни, неприступные скалы громоздились друг на друга. Пирс был короткий и узкий, как паутинка. И над всем этим висела, чуть раскачиваясь, антенна маяка Карлотти — эллипсоид из ленты Мебиуса, вращающийся вокруг своей длинной оси. На фоне штормового неба она казалась особенно хрупкой, почти беззащитной.
— На плато можно посадить шлюпку, — объявил Фаррелл. Перегрузка уменьшалась, и ему явно стало легче говорить. — Понятно, что вопрос о посадке корабля не стоит.
Никто не предложил высаживаться в космопорт. Скорее всего, он захвачен мятежниками. Кроме того, мятежники наверняка завладели оружием земного производства. Неизвестно, знают ли эсквелиане поговорку «Бить противника его же оружием», но действовать будут именно по этому принципу: земляне поддерживали их ныне опальных правителей. Конечно «Звездный Первопроходец» вооружен не только для обороны. Но за слишком активное вмешательство во внутреннюю политику других планет вполне можно было… в общем, получить приглашение на ковер к начальству.
— Вы можете посадить корабль в воду, — сказал Граймс. — С подветренной стороны от острова.
— Я не моряк, коммодор, — желчно ответил Фаррелл. — Это мой корабль, и я собираюсь им рисковать. Мы выйдем на орбиту Эсквела, а вниз пошлем шлюпку.
«Надеюсь, одной шлюпки будет достаточно», — подумал Граймс. Сейчас он почти сочувствовал Фарреллу. Эх, крошка Джимми… Не ты заварил кашу, но расхлебывать придется тебе. И держать ответ тоже. Но мы — люди. Как сказал этот славный парень в двадцатом веке: «Мы в ответе за тех, кого приручили?» Вот и мы — несем ответственность за местных царьков. Мы поддерживаем их земными штыками, или земными кредитами, оплачивающими эти штыки или их современный эквивалент.
— При всех недостатках, — заметила Соня, — у этого Высшего Короля определенно есть голова на плечах. Он знал: как только маяк перестанет работать, кто-нибудь прилетит разбираться, что стряслось.
— И лучше это сделаем мы, — перебил ее Фаррелл, — чем Дэлби и его компания.
— Почему? — холодно спросил Граймс.
— Мы дисциплинированны, вооружены…