— Я полагаю, сегодня было бы полезно, — начинал Вайатт, — остановиться на той роли, которую играет классовое различие в обществе, претендующем на изжитие этого понятия, в то время как на самом деле такое различие существует и частные лица извлекают из него пользу с таким же чувством стыдливого удовлетворения, с каким юноши получают удовлетворение, занимаясь онанизмом.
Один или два новобранца заметно краснели, но зато Вайатт уже завоевывал стопроцентное внимание аудитории.
— Итак, — продолжал он, — я заявляю, что классовое различие никогда еще не было столь большим, как в настоящее время. Есть ли желающие возразить мне?
Несколько солдат улыбались и смотрели на капрала Данвуда — «казарменного адвоката», ветерана Нормандии, Кореи, участника многих соревнований по боксу в казарме и в округе. Он был давнишним партнером Вайатта по тренировке в спортивном зале. Капрал выдвинул свою большую челюсть вперед, и слушатели, предвкушая удовольствие, откинулись на спинки стульев. Как и всегда, Данвуд заговорил с поразительной уверенностью в себе:
— Да, сэр. Это различие, как и птица дронт, не существует. У нас есть правительство, которое намерено решительно покончить с такого рода вещами. К тому же и общественное мнение в нашей стране категорически против классового различия. Сейчас у нас куда больше равных возможностей, чем тогда, когда я был мальчишкой.
Данвуд осмотрелся: ни один человек не возражал. Наоборот, слабые возгласы одобрения. Самодовольно улыбнувшись, с еще большей уверенностью, но в очень сдержанных тонах он продолжал:
— Вам нелегко, сэр, будет доказать обратное. Вайатт, казалось, обдумывал свой ответ. На самом же деле он думал, о том, как легко солдаты воспринимали консервированные идеи, не пытаясь даже заглянуть в консервные банки.
— Сколько у вас детей, капрал? — спросил он наконец.
— Я полагаю, вы знаете, сэр. Два мальчика.
— Способные?
— Оба получают высшие оценки.
— Хорошо. Возможно, даже пойдут учиться в университет?
— Надеюсь, что пойдут.
— А почему вы не послали их в Итонский колледж?
— Мне это было не по средствам.
— А где же тогда равные возможности?
— Да, но…
— А почему, по-вашему, обучение в Итонском колледже и в подобных ему учебных заведениях стоит так дорого?
— Потому что это хорошие учебные заведения.
— То есть, вы хотите сказать, что они дают лучшее образование, чем средняя школа без преподавания классических языков или средняя классическая школа?
— Нет!
— Как же нет! Богатые родители не так уж глупы, чтобы выбрасывать огромные деньги на образование своих детей, если то же самое образование можно получить бесплатно.
Данвуд начал бормотать что-то несвязное, но Вайатт продолжил атаку:
— Дороговизна, капрал, влечет за собой исключительность. В конечном итоге при отсутствии денег ваши способности остаются только способностями, а при наличии таковых вы получаете возможности. Сегодня это так же справедливо, как было справедливо вчера. Выдающиеся способности не помогут вашим сыновьям занять высокое положение в жизни, потому что при существующей системе происходит беспощадный отбор. Иначе и не может быть, потому что тогда не будет и самой системы, являющейся тайной камерой бессмертия во всей пирамиде.
— Пирамиде? — удивился сбитый с толку капрал. Вайатт не обратил внимания на его вопрос и продолжал:
— Если бы вас представили королеве, что бы вы стали делать, капрал?
— Встал бы по стойке «смирно» и взял под козырек, — не колеблясь, ответил Данвуд.
— Почему вы поступили бы именно так?
— Почему? Гм… потому что она женщина…
— А вы что, всегда встаете по стойке «смирно» и берете под козырек, когда к вам обращается, например, ваша жена?
Взрыв смеха заглушил ответ Данвуда. Даже Дженнингс нарушил стойку «смирно» и позволил себе улыбнуться.
— Но здесь простое уважение, сэр, — попробовал вмешаться рядовой Джонс.
— Уважение — это нечто такое, что следует заслужить, — возразил Вайатт. — Вы же не оказываете уважение каждому Тому, Дику и Гарри, которых вам случается встречать. Почему же вдруг необходимо оказывать уважение тому, кого вы не знаете, и не оказывать его тому, кого вы знаете?
— Потому что она королева, — снова вмешался Данвуд.
— Ну и что же что она королева? Данвуд снова не знал, что сказать.