10
До боя две недели. На лице уже въелись следы от тренировочной маски, ограничивающей подачу кислорода и, тем самым, повышающую выносливость. Тренировки разнообразны, как никогда. Джейкоб с Крисом превзошли себя, создав максимально сложный и разносторонний процесс подготовки. Каждый день, приходя в зал, я уже готов к чему-то новенькому. Я тренируюсь как чумной, словно от этого зависит мое выздоровление. Иногда тренерам приходится чуть ли не силой заставлять меня идти домой. Не могу сказать, чего мне не хочется больше: проиграть или возвращаться в семью. Лори не верит в меня. Она поддалась всеобщей Шарпер-истерии. Ее слова для меня яд. И даже ванны со льдом, которые я вынужден регулярно принимать, чтобы хоть как-то успокоить мышцы не спасают. Не могут остудить мою голову.
Неизменно в моей жизни лишь одно. Каждый вечер, приходя домой, я захожу в социальные сети, где меня заваливают ссылками на сраный левый боковой Шарпера, который он, похоже, отрабатывает по десять тысяч раз на дню. Он не выкладывает больше ничего. Только часовые видео с подтверждением своих слов. И я уверен, что это просто декорация, за которой он, обливаясь потом, толкает груженые тяжелыми блинами сани и пускает волны канатами, но... Но все это несказанно давит.
В зале Джейкоб запретил упоминать имя Шарпера и его выходки, кроме тех случаев, когда идет разбор тактики и манеры ведения боя. Но дома я тоже слышу о нем. Лори, как заведенная, пересказывает мне его интервью, похожие одно на другое как выкладываемые им видео. Ей кажется, что она идет мне навстречу, интересуясь моей жизнью, но она не понимает, что интересуется не мной, а моим соперникам.
Господи, я спрошу еще раз: неужели я ошибся в выборе спутницы жизни?
Я не могу сказать Лори о своих чувствах. Для меня это слабость чистой воды. Сказать так означает признать, что он смог надломить меня, «залезть» мне в голову. Не знаю, к чему все это идет. Есть ощущение, что ни к чему хорошему. Но я всегда справлялся с давлением. И если я истинный чемпион, я справлюсь с ним и сейчас.
* * *
- Забудь про Шарпера. Не борись с ним. Он тебе не соперник. Не ровня. Борись сам с собой. Превосходи себя в каждой тренировке, в каждом упражнении. Ты не боишься его, ты боишься поражения. Но проиграть ты можешь только самому себе. Поэтому борись с собой и побеждай себя.
Я спросил, что означает ее имя.
- Злата значит «золотая».
* * *
Я всегда был прагматичным. Я не совершал необдуманных поступков, а если и совершал, то успевал вовремя остановиться. Я гордился своей расчетливостью и поносил «горячие» головы. Но сегодня я рукоплескал внутри себя безрассудной смелости.
За четыре дня до боя на пресс-конференции Шарпер, как всегда, держался уверенно. Ему даже не пришлось убеждать публику животными орами, как это бывало ранее. Они и так верили его словам. Шарпер был расслаблен ровно настолько, чтобы залезть во внутренний карман пиджака и продемонстрировать чек.
- Позавчера я заложил свой дом и прибавил все это к авансу от моего гонорара. Вчера я пошел к букмекерам и поставил все деньги на свою победу в первом раунде нокаутом. У меня все.
Я с трудом мог разглядеть глаза зрителей, но те из них, что попадали в поле моего зрения светились огнем идолопоклонства. Шарпер - Бог. По крайней мере для них и для миллионов зрителей у экранов. Они скупят всю атрибутику с его изображением, купят в два раза больше платных трансляций. За интервью с ним будут бороться телеканалы и наверняка, сразу после боя, с ним заключат контракт на экранизацию его автобиографии, которую он еще не написал.
У меня тут же созрела колкая фраза на этот счет, мол, завтра на одного бездомного станет больше. Но мое мнение уже никого не интересовало. Я просто чемпион в легкой весовой категории, а он - икона. Мое имя войдет в зал славы, а его в мировую историю спорта и не только. Через десять лет мое имя вспомнит миллион человек, а его сотни миллионов.
Я храбрился тогда, перед камерами телевизионщиков. Храбрился, когда шел по коридорам, забитыми репортерами. Храбрился перед администраторами в гостинице. Но когда я оказался один, в четырех стенах роскошного отеля, я осел. Сполз по стене, наблюдая, как расплывается мебель перед глазами, сливаясь в разноцветное пятно. Я готовился два с половиной месяца. И все для того, чтобы увенчать чей-то триумф.
Ко мне пришло осознание, наподобие того, что посетило Шарпера. Оно было столь же правдоподобным и физически ощутимым, больше походящим на установку, человеческое программирование. Гипноз.