Хог: Что вас осенило?
Дэй: Санни Дэй так себя не ведет. Если Санни Дэй несчастен, он должен что-то с этим сделать. Мне надо было развиваться. Я не сразу это осознал. Понимаешь, Гейбу все время говорили развиваться, пробовать что-то новое, чтобы не держаться вечно за мой, так сказать, подол. А вот мне такого никогда не говорили. Для меня это была совершенно новая мысль. Я начал обсуждать с Норманом Лиром одну идею. Что-то вроде сатиры на Мэдисон-авеню, но на самом деле реакция на современную мораль, глубокая, умная, с идеей…
Хог: Это «Парень в сером фланелевом костюме», да?
Дэй: В «Уорнерс» идею сочли блестящей. «Но где же роль для Гейба?» — спрашивают. Я сказал, что нету, и они мне велели включить Гейба. В одиночку они мне такой фильм делать не разрешали, и пойти на другую студию тоже. У меня был исключительный контракт — вместе с Гейбом. Сделать ничего было нельзя. Тогда всем заправляли студии. Так что я напился, а потом мы с Норманом вставили роль для Гейба. И знаешь что?
Хог: Он не хотел делать этот фильм.
Дэй: Он сказал, это глупо и плоско. Гейб хотел, чтобы мы сняли большой мюзикл, что-то вроде «Парней и кукол». Но «Уорнерс» такое было не интересно. И мне тоже. В итоге Гейб сыграл в таком мюзикле на Бродвее, получился хит. А вот с моим скромным фильмом он связываться не хотел. Студия ему сказала — не хочешь делать этот фильм, сделаем его без тебя. Дадим Санни нового партнера. Так они и поступили — дали мне парнишку по имени Джим Гарнер. Я его сделал звездой. В общем, нашла коса на камень. Гейб не шутил, и «Уорнерс» тоже. Они дали ему несколько дней на размышление, но все было кончено. Тем временем мы делали вид, что все отлично. Конни устроила мне роскошную вечеринку на день рождения тут, в новом доме. Гостей собралось, по-моему, сотни три. Она пригласила Гейба и Вики, и они пришли. Мы сто лет не общались вне съемочной площадки. Гейб сыграл отличный спектакль. Объятия, поцелуи, он даже встал и произнес поздравительный тост. Он сказал — никогда этого не забуду — «Выпьем за моего лучшего друга Санни Дэя. Человека, который дал мне все». Мы обнялись. Он спел мне нашу песню, «Ночь и день». Генри Манчини играл на рояле. Потом мы спели эту песню вместе. Было так трогательно, что все плакали. Никто не знал, что мы собираемся разбежаться, кроме Хеши. Весь остальной киношный народ думал, что Гейб уступит. Даже наши жены не знали.
Хог: То есть покончил с вашим партнерством Гейб? Это было его решение?
Дэй: Вечеринка вышла потрясающая. Мы пили, танцевали, пели и плакали. А на следующий день Найту и Дэю пришел конец.
Хог: На следующий день вы подрались в «Чейсенс».
Дэй: Угу.
Хог: То есть вы хотите сказать, что все это было связано с «Парнем в сером фланелевом костюме».
Дэй: Отчасти.
Хог: А что еще?
Дэй: (Пауза.) Ну, между нами возникла вражда.
Хог: В книге про вас, «Только ты», говорилось, что вы поругались из-за того, что у вас был большой долг перед казино. И Гейба, мол, вы тоже впутали в эти проблемы.
Дэй: Тут даже и обсуждать нечего.
Хог: Когда книга вышла, вы сказали, что это просто мусор. Теперь у вас есть шанс ее опровергнуть.
Дэй: Ну ладно, ладно. Да, у меня иногда были проблемы с деньгами. И что? У Гейба были проблемы с разводом. Я вытащил его, он вытащил меня.
Хог: Понятно. (Пауза.) Санни, было еще обвинение, затрагивающее Конни. Что она…
Дэй: Что она что?
Хог: Что они с Гейбом Найтом были тайными любовниками уже много лет. И что вы об этом узнали. И именно поэтому вы подрались.
Дэй: Что? Где ты взял эту хрень?
Хог: Неважно.
Дэй: Это мерзкая ложь! Ни капли правды. Кто тебе это рассказал?
Хог: Санни, я знаю, что вам трудно говорить на эту тему. Я понимаю. Но вам придется разобраться с этим вопросом. Я еще раз спрашиваю: вы именно из-за этого поругались? Пожалуйста, будьте со мной честны.
Дэй: Ты что, думаешь, я вру?
Хог: Нет…
Дэй: Тогда почему ты так говоришь?
Хог: Я просто пытаюсь добиться правды.
Дэй: Ты правда думаешь, что я вру. По глазам вижу. Ты мне не веришь. Ты веришь вранью, которое тебе кто-то наговорил. Раз — и все доверие между нами исчезло, это надо же. Подумать только.