- Я могу и другое, - заметил Тимофей, косясь на мужчину в кресле.
- Что именно? - спросила начальница.
- Лаборантом... или...
- Вас рекомендует кто-нибудь? - отрывисто перебила она, с неудовольствием поглядывая на Тимофея. - Если рекомендует, скажите кто?
- Я недавно в больнице лежал с одним вашим профессором, сказал Тимофей, переминаясь с ноги на ногу, - он посоветовал мне узнать на кафедре, только я забыл, какая кафедра.
Тимофей заметил, что при словах "больница" и "профессор" мужчина в кресле насторожился и стал внимательно слушать, прикрыв глаза.
- А фамилию профессора помните? - спросила женщина.
- Помню... Ефим Францевич Воротыло.
Мужчина подскочил в кресле и уставился на Тимофея. Взгляд у него был ужасно неприятный, Тимофею почему-то вдруг вспомнился взгляд змеи... Женщина за столом развела руками:
- К сожалению, наш Ефим Францевич...
- Я слышал, - сказал Тимофей.
- Просто не знаю, что вам сказать, - продолжала она, свободных штатных мест сейчас нет. Вот разве по безлюдному фонду? Вы, Петр Степанович, говорили, что вам нужен чертежник на кафедру.
- Даже очень, - сказал мужчина в кресле неожиданно приятным, каким-то бархатным голосом, - очень, Евдокия Кирилловна. Крайне.
- Так, может, поговорите с молодым человеком? - благосклонно кивнула орачжевоволосая Евдокия Кирилловна. - Это новый заведующий кафедрой, профессор Петр Степанович Овратов, - пояснила она. - Вместо покойного Ефима Францевича.
"Вот это да! - мелькнуло в голове Тимофея. - Впервые в жизни так повезло..."
Петр Степанович некоторое время внимательно изучал Тимофея, пристально глядя на него льдистыми, бесцветными глазами.
- Давно знаете Ефима Францевича? - спросил он наконец, отводя взгляд к потолку.
- Я его совсем не знаю, - простодушно сказал Тимофей. Мы... несколько дней рядом лежали в больнице.
- Раньше вы с ним не встречались?
- Никогда.
- Ну хорошо, - бархатно сказал Петр Степанович, поднимаясь. - Пойдемте ко мне на кафедру побеседуем.
- Прямо сейчас? - удивился Тимофей.
- А разве сейчас вам неудобно?
- Нет... Почему же... Могу и сейчас.
- Вот и прекрасно. Сразу обо всем и договоримся. Работа не любит ждать. - Он улыбнулся Тимофею, но глаза остались ледяными. - Будьте здоровы, Евдокия Кирилловна. Я завтра еще загляну к вам.
- Всегда вам рада, Петр Степанович.
Через час Тимофей вышел из университета с целой папкой эскизов и толстым рулоном ватмана. Эскизы он должен был как можно скорее превратить в красочные чертежи, которыми Петр Степанович предполагал украсить стены коридоров на своей кафедре.
Прошло два месяца. Наступила осень. Деревья на бульварах пожелтели, все чаще хмурилось небо. У Тимофея теперь не оставалось времени скучать... Днем он дежурил в музее, а вечерами чертил - дома или на кафедре Петра Степановича.
Странная это была кафедра. Странная во всем, начиная с названия... Называлась она кафедрой общей и теоретической физики, сокращенно КОТФ, а на студенческом жаргоне - КОТ.
- Пошли, ребята! Следующая пара у кота, - слышал не раз Тимофей, когда развешивал в коридорах свои чертежи.
Непонятно было, то ли прозвище относилось к кафедре, то ли к Петру Степановичу, которого все называли заведующим, но который пока лишь исполнял обязанности заведующего кафедрой. И чем больше Тимофей присматривался к Петру Степановичу, тем больше он казался ему похожим на длинного худого кота, который постоянно находился в движении, что-то выслеживал, вынюхивал, копал и закапывал, ластился к начальству и тотчас же шипел на тех, кого считал ниже себя. Хмурый, каверзный кот с круглыми змеиными глазами. Студенты его явно не любили, на его лекции ходили плохо. Впрочем, лекций у него было мало. Всего два раза в неделю: раз в утренние часы, раз в вечерние. Тимофей, работая вечерами на кафедре, иногда осторожно заглядывал в его аудиторию. Петр Степанович, сидя за столом, что-то говорил своим красивым бархатным голосом, а за партами дремали, заслонившись портфелями, шестеро-семеро студентов. Тем не менее, возвращаясь после лекции на кафедру, Петр Степанович каждый раз, словно невзначай, бросал дежурной лаборантке:
- Сегодня у меня опять комплект. Полная аудитория!
Или:
- Хорошо ребята ходят. Сегодня только одного не досчитался.
И иногда добавлял:
- Не понимаю, почему Ефим Францевич утверждал, будто вечерники плохо ходят на лекции...
Тимофей, как-то оставшись наедине с лаборанткой, осторожно выразил сомнение в справедливости слов профессора.
Лаборантка пожала плечами, но промолчала. Тимофей поинтересовался, сколько же студентов числится на вечернем потоке, где читает Петр Степанович.
- Побольше, чем ходят, - усмехнулась лаборантка.
- А все-таки?
- Человек пятьдесят...
Тимофей ахнул:
- Так у него больше десяти в аудитории я не видел.
- И на дневном так же, - шепнула лаборантка и испуганно оглянулась. Дверь в кабинет заведующего кафедрой была плотно закрыта, и лаборантка добавила, наклоняясь к самому лицу Тимофея:
- Он потому и не читает сам... Все лекции доцентам отдал. Разве такое при покойном Ефиме Францевиче возможно было! - И она безнадежно махнула рукой.
- А Ефим Францевич хорошим был заведующим? - поинтересовался Тимофей.
- О-о, - сказала лаборантка, и голос ее дрогнул. - Такой был человек, такой человек... Пусть земля ему будет пухом. Умный, сердечный, справедливый, все сам умел делать. Дачу собственными руками из бревен срубил - конечно, когда был помоложе. А как он лекции читал! Яблоку упасть было негде... Из других вузов приходили. - Она вздохнула. - В одном ошибся...
- В чем?
- В этом. - Лаборантка кивнула на закрытую дверь профессорского кабинета.
- А почему? - спросил Тимофей.
- Голову заморочил. Обхаживал, льстил, поддакивал, твердил направо и налево, что он ученик Ефима Францевича, а защитил докторскую, утвердили - все. Сразу когти показал...
- А он и вправду на кота похож, - заметил Тимофей после короткого молчания.
- Кто это на кота похож? - ласково прозвучало у них за спиной.