— Ну как, мисс Доннелли, грозное предупреждение Рамона не настроило вас против участия в экспедиции? — Он улыбнулся.
Ей очень хотелось дать утвердительный ответ, но она собралась с силами, и если ее ответу недоставало теплоты, то он был исполнен решительности:
— Конечно, нет, капитан Роджерс. Я намерена принять участие в экспедиции. Боюсь, сеньор Вегас чуть театрален в своих предупреждениях, но я делаю скидку на его латиноамериканский темперамент, который, наверно, слегка окрашивает все его суждения. В конце концов, здесь собрались, в основном, очень опытные люди, и сеньору Вегасу следовало бы сосредоточить свое внимание на новичках в джунглях. — Уверенно тряхнув головой — в глубине души она, конечно, никакой уверенности не чувствовала, — Тина закончила: — Не сомневаюсь, что путешествие пройдет так же гладко, как поездка по Стренду[2] в лондонском автобусе.
— В самом деле? — донеслось словно ниоткуда. Тина повернулась, чтобы посмотреть, кому принадлежит этот насмешливый голос, и взгляд ее уперся в верхнюю пуговицу жестко накрахмаленной походной рубашки. Она подняла глаза, чтобы увидеть лицо владельца рубашки, и отступила на шаг, увидев жесткий блеск голубых глаз Рамона Вегаса. Его мрачно сжатый рот произнес еще одно слово, — португальское и потому непонятное ей, но, видимо, гневное и презрительное, затем сжался в прямую линию; Рамон Вегас повернулся и обратился к собравшимся так неожиданно, что все вздрогнули.
— Вы все подготовили, джентльмены, поэтому, если все согласны буквально следовать моим указаниям, отправляйтесь в свои номера и готовьте оборудование к отправке на корабль. У вас есть время на легкий ланч перед выступлением в полдень. Пожалуйста, не опаздывайте!
Когда все потянулись к выходу, он вдруг взял Тину за руку. Ей пришлось вытерпеть множество любопытных взглядов, пока она стояла, ожидая, когда все выйдут, но как только последний человек закрыл за собой дверь, она высвободила руку и вызывающе взглянула на Рамона. Однако прежде чем смогла произнести слова, которые готовы были сорваться с языка, холодный смех напомнил ей о присутствии Инес Гарсии.
— Браво, сеньорита! — Инее захлопала в ладоши. — Никогда в жизни не было у меня храбрости бросить такой вызов Району, Хотя часто хотелось это сделать. Могу ли сказать, как я восхищаюсь вашей... смелостью! — Она явно в последний момент заменила «смелостью» слово «глупость», и хотя слова ее звучали ласково, их сопровождало выражение мстительного торжества. Было очевидно, что она рада столкновению между Рамоном Вегасом и Тиной, и в сознании Тины прозвучал тревожный сигнал: нужно опасаться этой женщины, которая открыто радуется тому, что считает ее предстоящим падением.
Ее довольный смех еще звучал в комнате, когда она наконец закрыла за собой дверь, оставив Тину наедине с человеком, который в этот момент, казалось, вполне заслуживает свое прозвище — Карамару. В нем был огонь. В глазах сверкало гневное голубое пламя, и янтарный блеск волос вспыхивал огнем в лучах солнца, которые падали на его наклоненную голову. Инстинктивно Тина вызывающе вздернула подбородок. Вспомнив свои эксперименты перед зеркалом, она сжала рот и спрятала страх в глазах, приняв выражение беззаботности. Взгляды их столкнулись — огонь и лед, и несколько долгих моментов царило молчание. Не отрывая от нее взгляда, Рамон помахал перед ней пачкой бумаг; — такое было облегчение иметь возможность отвести от него взгляд.
— По этим документам, — жестко сказал он, — я полагаю, что вы сеньорита Кристина Доннелли.
Это было утверждение, а не вопрос, но она ответила.
— Вы полагаете верно, сеньор.
Глаза его сузились. Она не позволяла себе дрожать, потому что он внимательно наблюдал за ней. И когда закончил осмотр, маска равнодушия словно навсегда застыла на ее лице. Но Тина встревожилась, заметив, как выражение гнева сменилось удивлением.
— Вы Кристина Доннелли, известный ботаник? — напряженно спросил он.
— Неужели это так трудно принять, сеньор? — парировала она, чувствуя, как часто забилось сердце.
— Я много слышал о достоинствах Кристины Доннелли, о ее поведении в экспедициях и с нетерпением ждал, когда наши пути пересекутся. Но ничего из слышанного мной не заставляло предположить, что она высокомерна или..т глупа! — подчеркнуто произнес он.
Тина раскрыла рот, собираясь возразить, но он опередил ее.
— Никто из исследователей, с которыми я имел удовольствие участвовать в экспедициях, не проявлял такого равнодушия к опасностям, с которыми связана наша работа. Либо вы удивительно смелая женщина, сеньорита Доннелли, либо преступно бесчувственная!.. Однако следующие несколько недель ответят на эти вопросы. Искренне надеюсь, что к концу путешествия мое мнение о вас будет таким же, как и до нашей личной встречи!
Тина могла бы обрадоваться этому пожеланию, но сердце ее сжалось под тяжестью презрения, которое прозвучало в его словах. Она победила, но это была жалкая победа. Она, в сущности, не лгала — если не считать ложью умолчание, и теперь ей можно не бояться расспросов и сомнений; ей потребовалось только имя тети и ее репутация. Но теперь предстоит играть роль, и нет смысла ставить под удар свою победу, демонстрируя покорность. Еще выше задрав подбородок, Тина ответила на его холодный взгляд своим спокойным и равнодушным и небрежно пожала плечами.
— Ваше мнение обо мне вряд ли имеет значение, сеньор, я проживу и без вашей снисходительности. Но для протокола... — Она направилась к выходу и остановилась, положив руку на дверную ручку. — Вам тоже предстоит испытание, Карамару. Не один член экспедиции ждет, чтобы вы подтвердили свое прозвище. Может быть, к концу пути нам обоим придется пересмотреть свое мнение!
И она исчезла, не слушая его быстрых испанских или португальских восклицаний, которые, возможно, были проклятьями.
Глава третья
Уловив биение мощного двигателя корабля, Тина сжала кулаки. Мгновения перед отплытием были полны сдержанным напряжением. Поднимется ли корабль? Будет ли поддаваться управлению, не окажется ли огромное количество припасов и снаряжения, включая такие вещи, как сыворотка против змеиных укусов, очистители воды, рыболовные крючки, мачете, ружья, боеприпасы, репелленты от насекомых и безделушки для индейцев, — не окажется ли все это слишком тяжелым для гигантского, похожего на лягушку черного корабля, который на следующие четыре недели становится их домом? Тина не отрывала взгляда от окна, когда двигатель заработал в полную силу и она почувствовала, как корабль поднимается и в облаке пены и брызг спускается с берега к поверхности воды. Испуганные громким ревом двигателя, стаи птиц с криками поднялись в воздух и Закружились над кораблем, направившимся вверх по широкой реке. Все испытали облегчение, когда из контрольной рубки выглянул Джозеф Роджерс и показал большой палец; люди возбужденно заговорили, а корабль лег на курс к территории племени касиквайр в верхнем течении Ориноко.
Внутри корабля царила липкая жара. Все свободное пространство было забито оборудованием, и каждому члену экспедиции отвели лишь небольшой пятачок для работы над соответствующей частью проекта. Теперь, уже оказавшись в пути, Тина поняла, что ее спасением будет работа. Собрав первые образцы, она погрузится в их исследование и забудет ужасы, поджидающие ее в обширных джунглях, через которые им предстоит пройти. Она старалась подавить плотный комок страха, таившийся внутри, но при виде того, как Манаус — ее последнее убежище — медленно исчезает позади, пот выступил у нее на лбу. Единственным утешением было сознание того, что она все же оказалась на борту. Тревога не оставляла ее с того момента, когда утром она рассталась с Рамоном Вегасом. В номере смятые клочки бумаги напомнили ей о неотправленном письме тете. Тина машинально сунула руку в карман, куда положила письмо, спускаясь вниз, — карман оказался пуст. Тина испугалась, что письмо мог найти Рамон Вегас, оно могло остаться на полу возле стула, на котором она сидела. Она бросилась вниз, но комната была пуста, и после бесплодных поисков ей пришлось заключить, что кто-то нашел письмо — но кто? Одно было несомненно: это не Рамон Вегас. Он немедленно спросил бы ее, почему письмо на конверте с названием отеля адресовано ей самой в Лондон.