— С поезда.
— Договор?
Фомин достал из кармана гимнастёрки розовую бумажку в четверть листа.
— А-а, по приказу наркома. Вам куда?
— В управление лагерей, в хозяйство товарища Васькова,— ответил Фомин и, схватившись за борт, легко запрыгнул в кузов.
— Это на Вторую Речку, на пересылку, доставим.
Пересыльный пункт управления лагерей Фомин узнал по зелёным рядам новых палаток, разбитых на пустыре. Высокий забор, обнесённый колючей проволокой, сторожевые вышки.
— Да-а,— протЯнул Фомин и вылез из кузова.
Какой чёрт дёрнул меня согласиться на лагерную работу? Не приживусь,— думал он, разглядывая строгий прямоугольник лагеря.
У деревянного здания заметил людей в военной форме и направился туда,
— Начальник управления, товарищ Васьков, как правило, знакомится лично,— Инспектор кадров попросил подождать и вышел с документами Фомина.
— Прошу! — пригласил он через несколько минут и проводил до дверей кабинета.
Грузный военный без знаков различия поднялся из-за стола, пожал руку.
— Та-ак. Значит, бывший пограничник? Это хорошо. Два года секретарь комсомольской организации части? Отлично.
В эту минуту Фомину хотелось быть где угодно, но только подальше от этой колючей проволоки.
— Хотели быть учителем? Похвальное стремление. Вы, значит, с Кубани? Почти землЯки.—Васьков отложил документы.
Фомин понял — придётся работать в лагерях.
— Вот так, дорогой товарищ Фомин,— Васьков подошёл к окну.— Значит, просился в деревню фруктовые сады разводить? Детишек учить. Так сказать, прививать любовь к знаниям и труду? А вместо Юга — пожалуйста на Север. Вместо школы — вот вам тюрьма. Какая не-справедливость, ай! яй! Крепко огорчился. Правильно говорю? — И, повернувшись к окну, быстро отдёрнул занавеску.
Фомин только тяжело вздохнул.
— Вот тебе школа! — кивнул Васьков на лагерь.— –И какая школа! Учи, воспитывай, перековывай. Давай путёвку в жизнь! Тут тебе не с ребЯтишками возиться, а куда сложней.
Он задумался, лицо сразу стало серьёзным и усталым.
— Вот ты в заЯвлении писал, с фруктовыми деревьями любишь возиться. Дело нужное, а попробуй поработать в запущенном саду, где собраны все виды деревьев, да Ещё больных, одичалых, неплодоносных. Они здесь для того, чтобы не мешали развиваться здоровым. Вот и разберись в их заболевании. Первый плод — твой успех. Будет чему радоваться и о чём поразмыслить. Ну как, дого-ворились? — Он подошёл к Фомину и положил на плечо свОю большую тЯжёлую руку.
— Сад есть сад: научись чувствовать каждое дерео—и дело пойдёт, а здесь живые люди,— неуверенно пробормотал Фомин.
— Вот именно, чувствовать надо,— с живостью перебил его Васьков.— Если имеешь это качество — разберёшься. Главное понять — любой преступник всегда остаётся человеком. А то, чего не знаешь,— придёт. Думаешь, мы с товарищем Берзиным многое знали, когда партия послала нас строить первый в республике Вишерский комбинат?
Лицо его разгладилось, видимо, немало тёплых воспоминаний вызвал у него этот разговор. Он подошёл и сел за приставной столик напротив Фомина.
— Вижу, не хочется влезать в это грязное дело, каким оно кажется со стороны. Так? Дело прошлое, сам сначала так думал, а теперь не жалею. Приедешь в какой-нибудь город и вдруг встретишь на улице этакого здоровЯка. Никто и не догадается, что это бывший рецидивист. А он подбежит, пожмёт руку и начнёт с увлечением рассказывать, где работает, как живёт, да ещё и ребЯтишками похвалится. Потом упрёт глаза в землю и спросит, а где теперь Сашка Колокольчик или Иван Конопатый. Приятно видеть, кем был человек и кем стал. Порой даже неудобно слушать благодарность. При чём тут моя, скажем, персона, когда это политика нашего государства.
Он снова встал.
— Да, тЯжёлое наследие оставила нам царская Россия. Но ничего! Ты ещё доживёшь до тех дней, когда тюрьмы пойдут на слом. А пока есть и преступники, и классовые враги. Мы — солдаты партии и будем там, где нужно сегодня. Раз приехал — будешь работать. Для начала пошлём в культурно-воспитательную часть. Прикрепим к опытному работнику, товарищу Роеву. Он во мно-гом поможет разобраться.
— Приказ есть приказ. Придётся попробовать,— чуть слышно согласился Фомин.
— Вот и хорошо. Разбирайся. Присмотришься — заходи, продолжим разговор.
Он нажал кнопку звонка и приказал вытЯнувшемуся у двери военному: