— Слу-шай-те! Вы кто? Начальник прииска или г…? Вам поручено дело, извольте за него отвечать. Слушайте, вы! Я заставлю вас честно работать! За-став-лю! Что-оо? Не привыкли к такому тону? Привыкайте! А теперь запомните. Вам придётся работать на прииске или начальником, или лотошником. Поняли? Вот так-то! — Он бросил трубку, вытер губы и поднял глаза. — Колосов?
— Да!
— Садитесь! — Агаев показал на стул. — Докладывайте!
— Докладывать Ещё нечего. Пока ставим палатки, но пора бы и за дело. — Юрий сел.
— Да, да, знаю! Работать умеете, когда захотите! Колымчанин вот с такой бородой! — Агаев провёл ладонью по груди и усмехнулся. — И с такими процентными надбавками, — он развёл руками.
Колосов вспыхнул, но сдержался, и спокойно заметил:
— Я получаю только то, что считают нужным мне платить.
— Знаем, знаем мы вас! А потом, извольте не перебивать, когда говорите с начальством. — Агаев помолчал. — Мы можем сработаться, товарищ Колосов, но вы эти штучки бросьте! Вам тут не пройдёт! Не пройдёт!
— Не понимаю, о чём это вы. Я ничего себе не позволял…
— Когда позволите, будет поздно. Учтите, я буду знать каждый ваш шаг, каждое слово и даже что вы думаете.
— Разрешаю.
Выходя из кабинета, Колосов столкнулся с Расмановым. Юрий Ещё был в Оротукане, когда Олег куда-то исчез.
— Олег, да откуда ты взялся? Здравствуй! — шагнул к нему Колосов.
— А-а, товарищ Колосов. Здравствуйте, здравствуйте, — Расманов отчуждённо кивнул и прошёл в кабинет.
Юрий спросил у адъютанта Агаева:
— Чем занимается этот товарищ?
— Это Расманов. Он назначен начальником прииска «Большевик».
— Расманов — начальником крупнейшего прииска?
— Что вас удивляет? Он работник областного управления НКВД. Комиссар многих оперативников перебросил на хозяйственную работу.
Когда Колосов пришёл в клуб прииска «Большевик», он с трудом нашёл свободное место и сел. Всех поднял резкий голос Расманова.
— Внимание! Встать! — и Олег, вытянув руки по швам, застыл в углу сцены.
На сцене показались руководители. Впереди шёл небольшой блондин с квадратной фигурой на тонких ногах, засунутых в широкие раструбы бурок, с квадратным лицом и усиками над губой.
— Никишов, Никишов. Начальник Дальстроя, — уловил Юрий шёпот.
Комиссар быстро прошёл к столу, резко подвинул стул и сел. С такой же резкостью расстегнул пуговицу на кителе и сунул за борт руку.
За начальником Дальстроя на почтительном расстоянии шли Агаев, Расманов, шествие завершали работники политуправления,
Колосов попытался отыскать глазами Самсонова, но Его не было. Он увидел Матвееву. Она сидела в первом ряду.
— Слушай, дорогой, не крутись, ничего не видно, — дёрнули Юрия за гимнастерку. Он оглянулся.
— А-аа, Данила Артёмович. Почему не видно Самсонова?
Агаев открыл совещание. Никишов говорил о военных действиях Японии в Восточной Азии, об авиационных налётах на Англию, о высадке в Африке армии Роммеля. Всё это было известно из газет, и Колосов снова повернулся к Осепьяну.
— По расчищенной и вымощенной дорожке, да Ещё на таком коне, — Осепьян приложил руку к груди, туда, где у комиссара поблёскивал эмалью депутатский значок, — можно.
Нет, это не Павлов. Этот проще, ближе к народу, понятней.
Никишов сел, пряча усмешку и лукаво щуря глаза.
— Видно, с головой, — обернулся Юрий к Осепьяну.
— Ты посмотри, кого он за столом собрал, — скептически заметил Данила Артёмович.
В зале зашумели. Агаев постучал пальцем по столу. На трибуне стояла Матвеева.
— Дальстрой хорошо справился с планом по золоту, а мог бы лучше! Огромнейший архив! Тысячи и тысячи людей погибли.
А она говорила резко, ссылаясь на факты.
Никишов нахмурился:
— Довольно, довольно об этом! Я павловский нужник расчищу! Расчищу, товарищи!
— А породившие Его причины? — не унималась Матвеева. — В прошлом году прошёл слух, что Есть решение Верховного Совета РСФСР об образовании в Хабаровском крае Колымского округа. Но дальше слухов дело не пошло…
— Да-да! И спросить не с кого, и пожаловаться некому! — крикнул кто-то нерешительно.
Зал зашумел. Никишов встал и поднял руку. Все смолкли.
— С момента передачи Дальстроя в ведение НКВД — это уже не тот старый Дальстрой, а огромнейший хозяйственный комплекс, комбинат особого типа. Тут специфические условия, как определил товарищ Сталин. Поэтому указ РСФСР был отменён.
— Вот и острые коготки, понял? — наклонился к Колосову Осепьян.