Для своего дома Миклуха-Маклай выбрал место на самом берегу моря. Там росли большие деревья, бежал ручей, цепкие растения обвивали высокие стволы. Место было уединенное и красивое.
Еще с мостика «Витязя» Маклай успел хорошо разглядеть весь этот гористый и зеленый берег.
Все эти дни, пока «Витязь» стоял в заливе, Николай Николаевич подолгу, не отрываясь, смотрел в бинокль на кудрявые лесистые горы, коралловые рифы и редкие желтые отмели — пристани пирóг.
Ему нравились светлые долины, разрезавшие темные массивы лесов, синее, как синька, небо, пена прибоя у красных и лиловых камней.
Отсюда, с мостика корвета, он наметил и место для своего жилья.
В тени двух громадных деревьев корабельные плотники вбили высокие сваи.
Легкая хижина, наполовину из дерева, наполовину из брезента, была готова в несколько дней. Крышу сделали из цыновок, искусно сплетенных Боем из листьев кокосовой пальмы. У одной из стен поместился большой некрашеный стол. Две корзины, поставленные рядом, заменяли кровать.
Ульсон, поохивая и поахивая, суетился возле вещей, сгружаемых с корвета на берег.
Вещей было немного. Главное место среди них занимали инструменты, книги, оружие.
Запасаться провизией, удобной одеждой, уютными креслами и мягкими постелями у Маклая не было охоты, да не было и денег. Все, что у него было, все, что ему удалось выхлопотать у Географического общества, — все это целиком ушло на переезд, на инструменты, на жалованье Ульсону и Бою.
Где уж там было думать о вкусных консервах и аппетитных банках какао, о ящиках с хрустящим печеньем и плитках шоколада, о запасах платья и удобной обуви!
Да Маклая не слишком заботило это.
Главное у него было: стол для микроскопа, ружье для охоты, сеть для рыбной ловли. А рядом с ним, бок о бок, жил незнакомый и загадочный народ — папуасы. И Маклай терпеливо выслушивал воркотню Ульсона и старательно прибивал полки для книг и для своих будущих коллекций.
Хижина была почти готова. Расхрабрившиеся папуасы каждый день приходили смотреть на работу белых людей. Все удивляло их: и блестящие на солнце топоры, и свистящий рубанок, и ящик с гвоздями. Они переговаривались между собой, смеялись, хлопали ладонями о колени и иногда, подхватив оброненный крючок или винт, долго разглядывали незнакомую вещь, покачивая головой.
Вступать в разговоры с белыми они не решались. Только один Туй, первый друг Маклая, храбро подходил к самому дому, трогал Маклая за руку и даже частенько посиживал на ступеньках уже готового крыльца. Однажды он остановил Маклая и придержал его за рукав. Лицо его было взволнованно, брови сдвинуты. Сразу было видно, что ему хочется сказать что-то очень и очень важное.
— Что ты, Туй? — спросил его Маклай.
Туй показал на корвет и потом широко махнул рукой. Маклай понял.
— Уедет, — согласился он. — Корабль уедет, а я останусь здесь. В этом доме.
Туй вздохнул, сделал грустное лицо и быстро-быстро заговорил на своем непонятном наречье.
Слова были непонятны, но Туй так выразительно размахивал руками, так подпрыгивал, так крепко закрывал глаза, так живо бросал воображаемое копье, так сердито рубил голой ладонью сваи хижины, что Маклай понял сразу все, что он хотел ему сказать.
Корабль уйдет, говорил Туй, Маклай останется один. Из соседних деревень придут злые люди. Они разрушат хижину, они убьют Маклая копьем. Маклай — хороший человек. Туй не хочет смерти Маклая. Пусть Маклай садится в свою большую лодку и уезжает далеко-далеко. Здесь ему будет плохо.
Маклай посмотрел на море. Корвет готовился к отплытию. Еще несколько часов, и последняя струйка пароходного дыма скроется вон за тем мысом. Маклай останется один.
Не слишком ли трудную задачу он взял на себя? Не прав ли Туй, предостерегая его? Доведет ли он до конца свою работу? И не лучше ли, пока не поздно, прыгнуть с вещами в шлюпку и вернуться на «Витязь»? Но Маклай тряхнул головой и улыбнулся Тую.
— Ничего, дружок! — сказал он ему. — Никто меня не съест и никто меня не убьет. Все будет хорошо. Очень хорошо. А на добром слове — спасибо.
И он выбрал в ящике самый большой и блестящий гвоздь и подал его Тую.
Маклай улыбался, но предсказания Туя все-таки встревожили его.
Он взял острый нож и подошел к одному из ближайших деревьев. Дерево было громадное. Высокий гладкий ствол поднимался стремительно и ровно. На мощных ветвях шумели листья. Какая-то любопытная птица звонко кричала на самой верхушке.