— Заткнись, — перебила она. — Итак, повторяю для тех, кто не слушал: этот джентльмен поступил к нам три недели назад, и с тех пор никто его ни разу не посетил.
— А он кого-то ждет? Родственников? Друзей?
— Без понятия, но он три-четыре раза в день спрашивает, не приходил ли кто к нему.
— Понятно, — ответил Пол. — Напомни, как его зовут?
Бриджит закатила глаза.
— Мартин Браун. Большую часть времени проводит под кайфом, но иногда очухивается. Характер у него далеко не мармелад. Вчера довел до истерики одну из наших практиканток.
— Здорово! — ответил Пол. — Звучит потрясающе.
Бриджит положила руку ему на плечо и понизила голос:
— Слушай, он, конечно, невыносим как заноза в заднице, но это ненадолго. Он насквозь изъеден раком. Насколько мне известно, он три года игнорировал все рекомендации и схемы лечения и теперь вернулся из Америки, чтобы умереть. Он совсем один — пытается примириться с неизбежным. Так что… ну, ты понимаешь…
Пол глубоко вдохнул, ощутив во рту привкус антисептика, и выдохнул.
— Ладно. Давай уже начинать…
Бриджит постучала в дверь и тут же ее открыла. Войдя внутрь, Пол услышал судорожный вдох из кислородной маски, после чего раздался низкий скрипучий голос:
— Ёб твою мать, это называется… — вдох. — …стучаться? А если бы я дро…
— Я бы успокоила его ложкой. Нас учили этому на курсах медсестер.
— Ебучая п…
Пол расслышал еще несколько возмущенных вдохов.
— Ну-ну, мистер Браун, — сказала Бриджит, — давайте не будем тратить кислород, доказывая, что рыцарей больше не существует. К вам посетитель.
Пол медленно вошел в палату. Здесь было все, чему полагалось быть в современной больничной палате — чистой, аккуратной и бездушной. В дальнем углу напротив кровати стоял телевизор, беззвучно демонстрировавший повтор ситкома, который никого не заинтересовал даже при первом показе. Единственным подобием украшения в палате являлась картина с изображением Девы Марии, висевшая на противоположной от двери стене. Ее губы были поджаты, а голова наклонена, словно она испытывала искреннее беспокойство. Иисус, возможно, и умер за наши грехи, но только его мать готова выслушивать все наши оправдания.
Несмотря на тусклое освещение, Пол сразу понял, что болезненная фигура, полулежавшая на кровати, недолго протянет в этом мире. Для этого даже не требовалось быть доктором. Старик выглядел как бывший здоровяк, из которого выпустили весь воздух. Бледная рыхлая плоть обвисла так, словно на скелет надели костюм из кожи на несколько размеров больше. Куча проводов и трубок соединяла старика со множеством аппаратов вокруг кровати, созданных облегчать боль и продлевать страдания. Сколько ему лет, понять было сложно. Он достиг того этапа, когда время измеряется не числом отмеченных дней рождения, а днями или даже часами, оставшимися до конца. Худая рука старика поднесла к лицу кислородную маску. Он впился взглядом в Пола и сделал неглубокий вдох. Во всем мире не нашлось бы достаточно антисептика, чтобы изгнать из этой палаты запах близкой смерти.
Бриджит взяла поднос с нетронутой едой, стоявший на столике возле кровати.
— Проваливай, — сипло прошептал Браун.
Пол уже готов был развернуться на каблуках, когда вдруг понял, что последнее замечание адресовалось не ему.
Бриджит перевела взгляд с одного лица на другое.
— Ладно, мальчики, оставлю вас наедине. Уверена, вам есть о чем поболтать.
Она сложила столик и аккуратно поставила его возле кровати, прежде чем направиться с подносом к двери. Выходя из палаты, Бриджит стрельнула в Пола взглядом: «Развлекайся».
Пол подождал, пока закроется дверь. Залитая дождем автобусная остановка вдруг показалась ему не таким уж плохим местом для вечернего времяпрепровождения. От вида этого человека возникал нестерпимый зуд под кожей. Он повидал немало людей, близких к смерти, но этот случай не походил ни на один из прочих. Сейчас все было по-другому. Он не понимал, в чем дело, — просто чувствовал, что здесь что-то не так.
Довольно долго они смотрели друг на друга. Пол хотел дать Брауну время решить… решить за них обоих, кем является Пол… Интересно, он когда-нибудь заговорит? А вдруг он уже умер? Такое вообще бывает, чтобы кто-то умер, не шелохнувшись, с распахнутыми на сердитой посмертной маске глазами? Неужели жизнь настолько бинарна, что можно просто молча щелкнуть выключателем?..
Браун судорожно вздохнул и снова поднес к лицу кислородную маску. Нет, пока еще живой…
Пол вынужденно заговорил первым.