В миг падения ему показалось, что сердце вот-вот разорвется, а затем он ощутил резкий, очень болезненный удар и на секунду потерял сознание. Затем он встал с камней живым и невредимым и притом с таким блаженным ощущением, будто искупался в целебном источнике. Но зато костюм его лопнул по швам, пуговицы отлетели, от ботинок оторвались подошвы, а ключ от квартиры вылетел из кармана, и его пришлось искать, ползая на четвереньках по темному двору.
Так как шум от удара тела о камни был весьма громок, то многие жильцы дома проснулись и кинулись к окнам. Увидев в тусклом свете ночи какого-то подозрительного оборванца, ползающего по двору в поисках неведомо чего, они стали звать дворника. Дворник тоже не сразу узнал в этом гопнике почтенного ученого и хотел даже отвести его в милицию. Но потом все кончилось благополучно, и, отыскав ключ, Анатолий Анатольевич вернулся в свою квартиру.
В течение последующих двух недель самоотверженный труженик науки произвел еще восемнадцать выпрыгов из окна, окончившихся столь же благополучно, как и первый. Чтобы не портить костюмов, он придумал спецодежду для прыжков: брезентовую куртку, такие же брюки и обыкновенные валенки. Жители квартир, выходящих окнами во двор, постепенно привыкли к опытам, которые проводил ученый, и дворника больше не вызывали. Однако вскоре Анатолий Анатольевич констатировал, что и жильцы дома, и знакомые при встрече на улице перестали его узнавать. Тогда он стал чаще смотреться в зеркало и убедился в странном факте: после каждого прыжка он становился на вид все моложе. Исчезли морщины, исчезла седина, на лице заиграл молодой румянец... Кроме того, он отметил, что у него нет больше одышки, которой он страдал в силу своего возраста, и что он стал лучше видеть и слышать, и что память его улучшилась и стала почти такой, как в студенческие годы.
Когда он пошел к врачу-терапевту, тот с удивлением заявил, что по высоким показателям своего здоровья Анатолий Анатольевич приближается к тридцатилетнему человеку.
- Анатолий Анатольевич! - в восторге воскликнул я, выслушав его научное сообщение. - Анатолии Анатольевич! Вы совершили великое открытие! Ваш ЭМРО надо срочно пустить в массовое производство. Ведь этот эликсир пригодится многим людям - верхолазам, кровельщикам, альпинистам, канатоходцам, а также детям и пьяницам, живущим на высоких этажах, и даже хозяйкам, моющим окна. А его побочное омолаживающее действие?! Ведь это чудо! Только подумать...
- Увы, это не так просто, как вам кажется, - прервал мое восторженное высказывание ученый. - Должен вам сказать, что пока еще ЭМРО действует только в том случае, если падение произошло не позднее трех минут после приема. Не могут же кровельщики принимать ЭМРО каждые три минуты. Я работаю сейчас над продлением действия эликсира. Конечно, и в нынешнем качестве мой эликсир нужен людям и достоин массового производства. Но чтобы наладить его массовый выпуск, необходимо доказать, что ЭМРО действует универсально, а не избирательно. Мне самому еще неизвестно, у всех ли индивидуумов он вызывает должный эффект мгновенного восстановления организма, - ведь пока опыт проведен только на одном человеке, то есть на мне. Мне нужны добровольцы-подопытники... И вот я третий год езжу по градам и весям в поисках таких добровольцев и никак не могу их найти. На свете очень много смелых людей, но стоит мне объяснить условия опыта, то есть указать на то, что ЭМРО может не сработать в момент приземления, - и самые смелые почему-то отказываются от прыжка... Ведь вот и сюда я прибыл по договоренности с одним отважным местным парашютистом. Но и он, несмотря на то, что я провел с ним большую научно-просветительную работу, теперь колеблется и хочет избежать участия в этом эксперименте... Завтра буду опять его уговаривать... Нет, не так-то это просто... Вот вы лично согласились бы произвести прыжок из окна с высоты одиннадцатого этажа?
- Боюсь, что такой научный подвиг мне не по плечу.
- Ну вот, а сами же говорите: "Великое открытие!" - с обидой в голосе произнес мой однокомнатник.
Несмотря на усталость, в этот вечер я долго не мог уснуть. Меня взволновали невзгоды маститого ученого, который мечтает подарить человечеству свой чудодейственный эликсир и не может, ибо сами же люди не хотят пойти ему навстречу в этом деле. Мне очень хотелось помочь ему, но я с детства боюсь высоты, и я понимал, что решиться на прыжок мне почти невозможно. К тому же мне невольно вспоминались все мои прежние контакты с мыслителями, открывателями и изобретателями. Как правило, они не приносили мне счастья. Особенно горек был опыт с шерстеношением, из-за которого я так и не получил должного образования. А здесь мне угрожало большее: потеря жизни.
С такими мыслями я и уснул, а проснувшись, обнаружил, что мой однокомнатник уже ушел по своим научно-просветительским делам. Тогда я отправился бродить по Надеждинску-Исполнительску, который оказался весьма приятным городом. Но мысль о том, что ЭМРО может никогда не увидать массового производства, камнем лежала у меня на сердце и мешала с должным вниманием рассматривать городские достопримечательности.
Когда я вернулся вечером в гостиницу, Анатолий Анатольевич был уже в номере. С невеселым, даже удрученным видом сидел он в кресле. Мне даже показалось, что на его щеках виднелись следы недавних слез.
- Мне не удалось убедить парашютиста, он наотрез отказался от проведения опыта, сославшись на то, что у него есть жена и двое детей, дрожащим голосом поведал мне ученый.
Мне стало стыдно за себя. Ведь у меня не было ни жены, ни детей, и я знал, что никто особенно не будет плакать, если со мной случится какое-нибудь несчастье. Только трусость мешает мне согласиться на эксперимент.
Машинально я направился в совмещенную ванную, имевшуюся при номере, и заглянул в зеркало. На меня глядел холостой человек, на лице которого ясно были написаны все его пять "не": неуклюжий, несообразительный, невыдающийся, невезучий, некрасивый.
К этому перечню можно было добавить еще одно "не": немолодой.