Лейтенант ЛОВД по фамилии Бесталанцев, изучив справки бывших зеков об условно-досрочном освобождении, обрадовался: нужные пункты к статье 161 УК РФ обозначились со всей определенностью: часть 3 пункт "в" - грабеж, совершенный организованной группой лицами, ранее два или более раза судимыми за хищение либо вымогательство. Лет на восемь придется ореликам забыть и привокзальную площадь, и вкус водки, и венок этот...
- Тьфу, бля, - выругался летеха. - Александров! Потерпевший!
В дверном проеме дежурки нарисовалась мордатая рожа мента, то бишь мужественное лицо защитника порядка в отечестве сержанта Приходько.
- Так я ж это... - пробубнил он, - того... Отпустил его...
- Ну и мудак! - резюмировал лейтенант. - К нему вопросы появились. Так что в колхоз "Тавричанка" за ответами сам, бля, поедешь.
Бесталанцев перечитал протокол допроса экономиста. С первого раза ни черта не понял. Кто кого бил? Сколько раз? Куда? Где в это время был венок? Тьфу, бля, с этим венком. Была ли куртка кожаная (одна штука)? И куда девалась? На чьи деньги пили? Сколько всего человек было? "Такое впечатление, - подумал летеха, - что идиот задавал вопросы, а кретин отвечал на них. При этом оба были пьяными до бесчувствия". Увидев свою подпись под протоколом, Бесталанцев вынужден был успокоиться. Ладно, сойдет. Судить хлопцев будут в родном Краснопузенском районе губернского города В. Так что сойдет. Если нужно, там зададут вопросы и экономисту, и ранее судимым, и венку, и куртке... Кстати, а где куртка? Если ее сняли с идиота-экономиста, то где она? Если ее продали, то где деньги? Если их пропили, то где показания на этот счет? Почему никто не вспомнил об этом? Хотя... Пацаны после зоны, им по 20 граммов достаточно, чтобы с роликов съехать. А, хрен с ними, зеками, куртками, венками... Пусть в суде разбираются. К Верке, бля, заскочить надо, про хмыря порасспросить ее...
Шаман и Шумахер следующий после освобождения день провели в ИВС изоляторе временного содержания при здании губернского управления унутренних дел, мусарни то есть. Вечером их закинули в карантинные камеры следственного изолятора - СИЗО. Затем развели по разным камерам-хатам, потому как отныне они считались подельниками.
Вы видели, как пьяные рабочие укладывают асфальт на задворках города? Когда моросит мелкий дождь, асфальт привезли холодный, мастера нет, каток сломан и не туда норовит съехать? Когда на отремонтированном участке непонятно откуда через час появляются рытвины, колдобины, ямины да ухабины?
Вот так шло следствие по обвинению граждан Сироткина О.В. и Кузнецова В.П. в совершении преступления, предусмотренного статьей 161 часть 3 пункт "в" УК РФ.
Бесталанцев, возбудив его в середине ноября, к середине декабря уже закончил. Он рассуждал так: с 25 декабря по 15 января продлится один сплошной выходной по случаю католического Рождества, плавно переходящего в Новый год, в свою очередь перетекающий в Рождество православное и старый Новый год. А надо еще, чтобы прокурор города успел утвердить обвинительное заключение.
Прокурор города, раскрыв папку с делом, твердо намеревался хотя бы раз вникнуть во все и в пух и прах расчехвостить очередного придурка-следователя, не умеющего составлять документы. Внезапно прокурора позвали к телефону.
- Ты, Виталий Петрович, вот что, - сказал ему заместитель прокурора губернии, - если стоишь, то присядь.
Городской присел.
- Пришла бумага, - продолжал губернский, - о срочной ликвидации городской прокуратуры. (Пауза.) Так что... (Пауза.) Ты что там, уснул? (Пауза. Тишина.) Виталий... Вит...
- Я слушаю, слушаю... - замогильным голосом не сразу откликнулось городское "око государево".
- Ну вот. Будем вами укреплять районные прокуратуры.
Городской вернулся на свое место. Закрыл дело. Потом снова открыл, не читая, расписался под словом "утверждаю" и стремительно вышел из кабинета.
Судья Краснопузенского района Купчихинская Леокадия Владимировна небрежно пролистнула дело по обвинению граждан Сироткина и Кузнецова. Ее взгляд зацепился лишь за два листочка. С пренебрежением и гадливостью, с какими обычно притрагиваются к дохлым лягушкам, она просмотрела справки о судимостях новоиспеченных обвиняемых.
- Назначайте слушание на 18 января, - сказала она секретарше.
Шаман и Шумахер получили по восемь лет особого режима. В суде были допрошены: Сироткин О.В., Кузнецов В.П. и пятеро сотрудников ЛОВД (Трое из них "задерживали" "особо опасных преступников", а двое затем пытались найти непонятно куда девавшуюся куртку потерпевшего Александрова, а также неустановленных собутыльников.)
В то время когда Шаман и Шумахер грели сплошняковые деревянные нары в первой хате ИВС, экономист Александров шел к электричке, намереваясь уехать-таки в колхоз "Тавричанка" и даже успеть на похороны брата. В руках он нес сильно поистрепавшийся и явно поблекший в тех местах, где должна быть вечная зелень, похоронный венок. Кусок черной ленты после слова "от..." был оторван.
Возле одного из вагонов Иван Петрович увидел невзрачного мужичонку в до боли знакомой куртке. Он подошел и приподнял левую руку мужика. Да, так и есть, Г-образная дырочка возле кармана. Это он неделю назад зацепился за наваренный косяк металлической двери. Еще подумал тогда, что надо бы напильником пройтись по загогулине.
Мужичок дернулся было, но, увидев злое с похмелья и помятое в неведомых битвах лицо незнакомца со зловещим предметом в руках, молча снял куртку и со словами "Я нашел ее" протянул Ивану Петровичу.
Объявили посадку на электричку. Экономист успел запрыгнуть в тамбур, ухитрившись не зацепиться за поручни ни вновь обретенной курткой, ни священным венком. На подъезде к первому же тоннелю он уже спал тревожным сном советского человека, которому ничего не удалось в этой жизни, зато посчастливилось к сорока с лишним годам не стать хроническим алкоголиком. Если бы через два дня его спросили, знает ли он Шамана и Шумахера, помнит ли пьянку на вокзале, а тем более драку, - вряд ли Иван Петрович ответил бы что-то внятное.
Граждане заключенные Сироткин и Кузнецов, повинуясь скорее инстинкту, чем здравому смыслу, написали кассационные жалобы на приговор судьи Купчихинской от 18 января и изъявили желание присутствовать на заседании суда кассационной инстанции.
Судья губернского суда Бизякина назначила дату рассмотрения жалоб на апрель. Она посмотрела приговор Купчихинской и, обращаясь к своей товарке, такой же толстой и самоуверенной тетке-судье, сказала: "И когда эта Купчиха научится писать приговоры. Если б не муж, председатель райсуда, ее давно запихнули бы куда-нибудь в Забубуевск". (Забегая наперед, отметим, что сама Бизякина приговор Купчихинской оставила без изменений, а жалобы осужденных Сироткина и Кузнецова - без удовлетворения. Она хорошо знала, что предсуда Купчихинского планировалось назначить на должность одного из замов председателя губернского суда. Зачем же ссориться с будущим начальством?)