Удалось узнать и о других людях, упомянутых в повести. На Камчатке не забылп замечательного краеведа – «камчатского Арсеньева», как его называют, – Прокопия Трифоновича Новограбленова, оказавшего доброе влияние на молодого Травина. Жизнь Новограбленова трагически оборвалась в 1934 году. Но его мечта об использовании энергии вулканов осуществляется. На юго-западе Камчатки, в долине реки Паужетки, поднялся корпус первой в СССР геотермической электростанции, турбины которой будет вращать пар, извлеченный из недр земли. Неподалеку от Петропавловска началось строительство гигантского парниково-тепличного комбината. Он будет обогреваться горячими вулканическими водами. Проектируется теплопровод, по которому подземная вода пойдет для теплофикации областного центра. Наконец, на полуострове создан крупный Институт вулканологии Академии наук СССР. Это научное учреждение призвано изучать и осваивать даровую вулканическую энергию, предвидеть ее капризы, а возможно, даже и укрощать ее…
Здравствует Елизавета Порфирьевна Орлова, которая в 1926 году проводила первую перепись камчатских эвенов и помогла им организовать школу. С Елизаветой Порфирьевной мне посчастливилось встретиться летом 1959 года в селе Эссо, где она около четырех десятков лет тому назад и начинала свой путь ученого-этнографа.
Справил свое восьмидесятилетие учитель Григорий Емельянович Рыжук. Не так давно я побывал у него в гостях. Нашел его на Кубани без точного адреса. Добрая молва об этом человеке довела меня до станицы Алексеевской, до беленой хаты, окруженной зеленым садом.
Сад – гордость учителя-мичуринца, в нем только одних яблок тридцать два сорта. Но мне там же показали аллею могучих тополей, сказав: «Это аллея учителя Рыжука», и полосу из абрикосовых деревьев – опять Рыжук с ребятами сажал. Далеко за пределами Кубани известен и метод зимнего хранения свежего винограда, разработанный Рыжуком. Не забывает Григорий Емелъянович Север, Камчатку. Не так давно видел я письмо, в котором он пишет: «Можно ли наладить связь с каким-нибудь камчатским совхозом и оказать услугу в раннем выращивании огурцов и помидоров…»
Здесь же, в станице Алексеевской, я встретился с В. Дашковцевой, которая хорошо помнит, как проезжал велосипедист Травин…
О золотоискателе Беннете Вооле многое рассказал мне кандидат биологических наук петропавловский житель Петр Григорьевич Никулин. В 30-х годах он работал научным сотрудником Чукотской комплексной экспедиции Наркомзема РСФСР. Проводником тогда у него был младший сын Воола – Бен.
Весной 1934 года во время эпопеи по спасению челюскинцев на мысе Сердце-Камень была устроена главная питательная база. Воол, чем мог, помогал отважным людям. Его яранга превратилась в столовую и гостиницу. Как известно, челюскинцев из ледового лагеря перебрасывали самолетами в Ванкарем. А отсюда они двигались уже по берегу в Уэлен. Мыс Сердце-Камень приблизительно на середине этого пути. Здесь челюскинцев принимали, кормили и снаряжали в дальнейшую дорогу уже на нартах. Многие из них оставили в знаменитой книге посещений Воола свои благодарные отзывы за радушный прием.
Воол так и не уехал с Чукотки, хотя каждый год подавал заявления о заграничном паспорте. Ему разрешали. Старик начинал собираться и… никуда не уезжал. Похоронен он на мысе Сердце-Камень. Дети его живут до сего дня там.
Что касается удачливого компаньона Олафа Свенсона, то с 1932 года он свернул свои операции на Чукотке. Советские торговые организации создали на берегу и в тундре фактории и освободили северян от опеки пронырливого американского купца.
Сложным путем удалось познакомиться с капитаном шхуны «Чукотка» Иваном Георгиевичем Фонаревым. Его хорошо помнят старые мореходы-дальневосточники, и все же я получил о нем самые противоречивые сведения. Сообщили даже версию, что Фонарев погиб на Севере в Великую Отечественную войну. Его судно будто бы торпедировала немецкая подводная лодка, команду подобрал английский военный корабль, но и он утонул. Короче, нет Фонарева в живых… И я почти поверил. И вот тот же П. Г. Никулин, с которым мы беседовали о разных чукотских историях, сказал, что ему приходилось плавать с Фонаревым на шхуне «Нажим» в 1934 году, а после войны его вроде бы видели на Черном море.
И действительно, Иван Георгиевич нашелся в Одессе живым и здравствующим. Оказывается, после плаваний на «Нажиме» ему поручили перегон двух деревянных зверобойных шхун из Мурманска во Владивосток. Это был первый переход деревянных судов за одну навигацию Северным морским путем! По завершении рейса капитан Фонарев был награжден орденом Трудового Красного Знамени. В Великую Отечественную войну он бился на фронтах. После войны оказался в Одессе, плавал в Антарктику, руководил отделом в управлении китобойных флотилий. Сейчас пенсионер.
Иван Георгиевич подробно познакомил меня с отважным рейсом шхуны «Чукотка», закончившимся столь трагически. Вспомнил и о встрече с Глебом Травиным в Уэлене.
Так собралась еще одна папка материалов, которые стали большим подспорьем при доработке повести.
Неугомонный!
Весной 1934 года Петропавловск первым в стране принимал участников исторической экспедиции: коллектив «Челюскина» и экипажи летчиков Водопьянова, Доронина, Слепнева, Молокова, Каманина, Бабушкина, Леваневского, Ляпидевского. Они следовали на пароходах во Владивосток.
После торжественной встречи в каюту ответственного работника Севморпути Николая Ивановича Евгенова вошел подтянутый человек в военной форме. Он протянул телеграмму из Москвы с распоряжением оставить для аэрофлота Камчатки один самолет.
– Простите, ваша фамилия, товарищ?
– Травин.
– Да?! – вскинул очки Евгенов и узнал путешественника.
– Очень рад за вас, – сказал Николай Иванович, выслушав короткий рассказ путешественника. – Значит, стали камчадалом.
Да, Травин остался жить на Камчатке. «Велосипедист, совершивший великий переход по Северному краю, встал после полярного рейса в ряды ударников полуострова», – сообщает Почетная грамота, выданная Глебу Леонтьевичу в день XV годовщины Великого Октября. Он организует спортивную и туристическую работу на Камчатке, возглавляет восхождения на вершины вулканов, лыжные переходы по тундре, плавания на парусниках…
Всюду, где мне приходилось бывать, от южной оконечности полуострова до Чукотки, я слышал рассказы об этом удивительном следопыте. В крошечном селении Усть-Пенжино, на северо-востоке Охотского моря, начальник геологической экспедиции Юрий Павлович Рожков подарил мне фотографию Глеба Леонтьевича на вездеходе. Оказывается, геологам понадобилось осмотреть разведочные участки в Корякском нагорье, и Травин, последние годы работавший охотоведом, согласился проехать с ними. В этом почти тысячекилометровом походе старый путешественник показал, что можно быть молодым и в шестьдесят лет на пятидесятиградусном морозе. Впрочем, у Глеба Леонтьевича твердое убеждение, что холод, как и «солнце, воздух и вода», является фактором здоровья, а тундровые угодья – кладом для умелого охотника.
– Представление об Арктике как о пустыне совершенно неправильное, – говорил Глеб Леонтьевич. – Пустыня она для неподготовленного, незакаленного человека. А если у тебя есть навыки следопыта, меткий глаз, выдержка, то всегда на снегу найдешь «роспись» следов. Они приведут тебя к пище, начиная хотя бы от крошки-лемминга до дикого оленя. Тебя накормит встречная река или трещина в морском льду, в которой терпением и сноровкой подсечешь какую-нибудь рыбу, в море найдешь нерпу…
Это я говорю о зиме, а летом, когда тундра кишит птицами, покрыта ягодниками, грибами, испытывать голод может разве слепой.
Теперь цинга. Средство борьбы с ней простое: надо по примеру северян есть мясо и рыбу сырыми. Сырая рыба, сырое мясо – мой витаминизированный стол, и я ни разу в нем не раскаялся, а строганину люблю до сего дня.
Рассказ Глеба Леонтьевича напомнил о трагедии экспедиции американского мореплавателя Джорджа Де-Лонга. Двигаясь на материк после гибели корабля «Жаннета» в Восточно-Сибирском море, преодолев исключительные трудности перехода в шлюпках через этот полярный бассейн и достигнув уже берега Якутии, члены экспедиции Де-Лонга и сам он погибли от голода в нескольких сотнях километров от жилья, от людей. Конец стал неотвратим, когда заболел индеец Алексей – следопыт, регулярно доставлявший дичь и оленей для своих товарищей. Умер он – еды не стало совсем, заменить на охоте индейца некому. И как результат этой беспомощности – смерть от голода. Так в дельте Лены, там, где умер Джордж Де-Лонг и его спутники, появилось название горы «Американская»…
Да, но как же с «кругосветным» путешествием Травина? На паспорте-регистраторе и на визитных карточках ведь написано: «Вокруг света».
Попалось мне любопытное заявление:
«Директору Акционерного Камчатского Общества (АКО).
В связи с остановкой в Петропавловске, дабы вскоре продолжить кругосветное путешествие, прошу Вашего содействия о заказе и доставке в Петропавловск-Камчатский велосипеда с особенностями, необходимыми для длительного перехода.
(Далее велосипедист подробно, в пятнадцати пунктах, перечисляет эти технические «особенности».)
Я уже работаю в судоремонтной мастерской и большую часть зарплаты бронирую как фонд на приобретение велосипеда. Желательно получить его в весенне-летний период 1932 года, так как по плану я еще намерен проехать по национальным районам Камчатки, а затем уже направиться за пределы СССР.