— Месье Ле Флош, не поймите мою просьбу неправильно: я просто хочу вас защитить. Для вас будет лучше ничего не знать о содержании этого письма. Я знаю, что вы уважаете мои чувства, но не уверен, что адресат этого письма столь же доверяет вам. Знаете ли вы, как можно запечатать это письмо?
— Нет ничего проще. У меня есть кусок сургуча для опечатывания комнат. Я отломлю от него кусочек, вы запечатаете письмо и поставите на нем свой знак.
Трюш облегченно вздохнул, как будто с груди его упал тяжкий груз. Николя подумал, что, попав в беду, он обрел определенное достоинство. Посредственность и даже некоторая грубость уступили место страданию, но казалось, что он успокоился, обретя уверенность в своей судьбе. Время свидания вышло. Николя спрятал записку в карман сюртука. Собравшись уходить, он в последний раз обратился к пленнику:
— Почему я?
— Потому что вы — честный человек.
Николя постучал в дверь. В замочной скважине повернулся ключ. Смотритель вошел в камеру и забрал свой факел. Посетитель обернулся и поклонился в сторону пленника, силуэт которого уже утонул в тени.
Николя боялся, как бы не возникло какое-нибудь препятствие, которое помешает ему встретиться с маркизой де Помпадур; тут он ничего не сможет сделать. Как только он сообщил о своем желании месье де Сартину, от которого ничего не скрывал, все препятствия были устранены, и достигнуть желаемого оказалось значительно легче. Генерал-лейтенант полиции сразу же обратился с просьбой к министру, и тут же отправил Николя во дворец Бельвю, где в это время находилась фаворитка. Можно было быть уверенным, что он встретит ее там в самом скором времени. Сартин порекомендовал ему выбрать лучших лошадей из конюшни на улице Нев-дез-Огюстен и во весь опор скакать в Севр. Николя, теперь уже достаточно осведомленный о привычках сильных мира сего, предположил, что за этой спешкой и дарованной ему помощью кроются мотивы, смысл которых пока оставался для него в тени.
Как только Николя прибыл в Бельвю, его провели в апартаменты маркизы, В бело-золотом будуаре, слишком жарко натопленном огнем в камине, маркиза ожидала его, сидя в глубоком кресле. Она тонула в волнах серой и черной ткани. Николя вспомнил, что двор носит траур по царице Елизавете Петровне, на прошлой неделе скончавшейся в Санкт-Петербурге. Когда он подошел, маркиза вяло протянула ему руку, но тут же отдернула ее из-за сильного приступа кашля. Николя подождал, пока он пройдет.
— Месье, я должна выразить вам свое восхищение по поводу дела, которое вы так блестяще завершили. Вы еще раз заслужили право на нашу признательность. Месье де Сен-Флорантен рассказал нам все в подробностях.
Николя ничего не ответил и поклонился, отметив это «мы». Он спросил себя, включала ли эта величественная формулировка также и короля…
— Мне сказали, вы желали меня видеть?
— Да, мадам. Дело в том, что месье Трюш де ля Шо, королевский гвардеец, только что осужденный за преступление второй степени против короля, изъявил желание встретиться со мной. Во время нашей беседы он передал мне письмо, адресованное вам. Я не решился отказать в услуге человеку, часы которого сочтены.
Она с горячностью покачала головой.
— Не странно ли это, месье, что верный слуга короля соглашается стать посредником столь подозрительной личности?
В глубине души Николя думал, что гвардеец куда большим был обязан маркизе. Но ему следовало быть осмотрительным. Он видел, что фаворитка очень легко обернула ситуацию в свою пользу. Тогда он решил идти напролом.
— Были времена, мадам, когда вы находили его для себя весьма полезным.
— Это уж слишком, месье. Я вам не позволю…
Он прервал ее.
— Я также думаю, что в ваших интересах, и, возможно, в интересах Его Величества, принять адресованную вам записку, в которой обвиняемый, может быть, пожелал сообщить вам полезные сведения.
Она улыбнулась и забарабанила пальцами по ручке кресла.
— Состязание с вами, месье Ле Флош — истинное удовольствие!
— Всегда к вашим услугам, мадам.
Он протянул ей записку. Маркиза внимательно оглядела ее, не открывая.
— Вы знаете ее содержание, месье Ле Флош?
— Никоим образом, мадам. Я помог месье де ля Шо обеспечить сохранение его тайны.
— Я это вижу.
Она сорвала печать и погрузилась в чтение. Затем проворным жестом бросила листок в огонь, где он в мгновение исчез.