Они представляют собой эманацию нашей души, то есть Ка, – настойчиво развивал свою мысль жрец, – поскольку Ка не является живым существом, даже таким, как тушканчик. Он, прожив пусть всего лишь несколько недель, не торжествует над смертью, следовательно, над антагонистической силой, иными словами, над богами тушканчиков. Образ бога создают целые поколения тушканчиков. Но человек коренным образом отличается от тушканчиков: он умеет мечтать. И тогда его охватывает непонятное беспокойство и он не в состоянии усидеть на одном месте. Он устает от старых богов и создает себе новых…
Старик перевел дыхание и принялся созерцать пустыню, розовую от расправленных крылышек мириад саранчи, которая прилетела сюда прошлой ночью и, безусловно, внесла разнообразие в обычный рацион тушканчиков.
– Вот ты спрашивал меня, почему никто не захотел возроди нашу веру. Ответ очень прост. Чтобы возродить веру, надо ее и нить. Значит, пришлось бы изменить и обычаи, и ритуалы. Бога и могущественные, те, кто нами правил до тех пор, пока был править, воспротивились этому, поскольку замена старого порядка на новый неизбежно влечет за собой смену правителей. Разумеется, бедняки только приветствовали бы подобные изменения, но они не сумели поднять бунт против богачей. Теперь в Гелиополе нет ни богатых, ни бедных. Здесь почти никого не осталось. И вера умерла.
Взгляд старика рассеянно блуждал по наполовину занесенным песком, выцветшим и изъеденным ветром стенам, рухнувшим пилястрам и капителям в форме лотоса. Наконец старик продолжил:
– Ты иудей. Иудеи произошли от нас. Вашим первым царем был египтянин. Его звали Моисеем. Он ушел, не смирясь с тем, что наше духовенство погрязло в разврате. А путешественники, которые иногда заглядывают сюда, рассказывали мне, что ваша вера тоже постепенно умирает. Я хочу тебя предупредить, что, если однажды ты решишь изменить вашу веру, твоими главными врагами станут богачи, поскольку это неизбежно создаст для них угрозу потери богатства и могущества.
Поучения жреца звучали в ушах Иисуса и сейчас, когда финикийский берег становился все ближе. «Боги тоже умирают… Богатые и могущественные упорно противятся изменениям… Твоими главными врагами станут богачи…» Иными словами, Иисусу суждено столкнуться с фарисеями, саддукеями, со всем высокопоставленным духовенством Иерусалима, если он попытается изменить хоть что-нибудь. Да, ему уже доводилось вступать в ожесточенные споры с ессеями. Но умер ли Иегова? Или только бьется в предсмертной агонии? В этом ли кроется причина, по которой Иегова не призывает к себе пророков? Пойдут ли иудеи по стопам египтян?
Капитан приказал матросам спустить несколько парусов, а гребцам первой и второй палубы сильнее налечь на весла. Пассажиры, оправившиеся от страха, теперь стояли, беспечно облокотившись на поручни.
Нет, Иегова не умер! Иегова не мог умереть!
Иисус внимательно посмотрел на пассажиров, которые, пытаясь восстановить спокойствие своих мелких душонок, жадно пили из бурдюков дважды перебродившее вино. Встанут ли они на его сторону? Нет, все они были торговцами, а торговцы больше всего на свете ненавидят беспорядок.
При высадке Иисуса окутали ароматы родного края – ведь он находился всего в нескольких тысячах локтей от Галилеи. Из маленьких трактирчиков, расположенных вдоль побережья, исходили запахи теплого хлеба с кунжутом, острого сыра, политого оливковым маслом и приправленного чесноком, жаркого, посыпанного кориандром, и жареного ягненка, сдобренного мятой. Иисус понял что наступила Пасха. Конечно, его сейчас недоставало матери И Иоканаану тоже. Но у Иисуса не было времени съездить в Вифлеем, чтобы провести там праздник с Марией, Пустом и другими близкими людьми. По правде говоря, время для него бежало стремительно. Для него? Почему? Иисус не раз спрашивал себя, в чем кроется причина такой спешки.