- Жаль-цокнул языком солдат. - Жаль. А..
Он не договорил.
Из повозки внезапно раздался громкий стон.
Герман одним прыжком нагнал ее, и, ухватившись за борт, запрыгнул внутрь.
Полковник, движимый темным любопытством, тоже подьехал ближе.
Герман, стоя на коленях, держал на руках забинтованную голову раненого солдата.
Тот выгибался дугой, стонал и что-то торопливо, хрипло шептал.
Неслышные слова, остывая в холодеющем воздухе ночи, паром уносились к черному небу.
Сквозь бурые бинты проступала свежая кровь и темными каплями стекала по пальцам Германа.
Хорст подстегнул коня и, приблизившись к телеге вплотную, прислушался.
-.. Свет.. там.. а мне не видно, глаза.. болят. - шептал умирающий.
- Слушай!
Он с неожиданной силой ухватил Германа за отворот шинели.
- Слушай, друг.. Я умру. Да?.. бббез покояния?.. и попаду в.. ад?Да?.. За что?!
Я боюсь.. там.. слишком темно.. всюду темно.. мама.. Я не хочу..
- Не надо боятся-мягко проговорил Герман, склоняясь над ним.
- Смерть -это не больно и не страшно. Главное-шагнуть. А дальше ты полетишь, полетишь, как светлый пух, выше и выше, с каждым вздохом заполняя собой весь мир и в твоей груди будет всходить и заходить Солнце.
Не стоит бояться.. Смерти нет, а тьма-всего лишь миг, а дальше - сияюшая вечность снов.. Рай Спи и лети.
- шептал Герман, покачивая в руках, как в колыбели, голову солдата.
- Лети, лети и ничего никогда не бойся.
Лети!-с силой воскликнул он.
И тело солдата, вздрогнув в последний раз, бессильно обмякло.
Пальцы, вцепившееся в отворот, разжались и рука упала вниз.
Герман медленно опустил голову солдата и с недоумением посмотрел на свои окровавленные ладони.
Фонарь качнулся и лицо солдата, бывшее доселе в тени, попало в неровный круг света.
И полковник с нарастающим, иррациональным ужасом увидел на мертвых губах застывшую мечтательную улыбку.
Словно он что-то увидел перед тем, как смерть распахнула перед ним свой изьеденный молью плащ.
Герман накрыл пальцами израненные, выжженые глаза солдата и бережно закрыл их.
А затем поднял голову и в упор взглянул на Хорста.
Полковник резко отшатнулся, чуть не вылетев из седла, и, не в состоянии оторвать прикипевший взгляд от зрачков Германа, в которых одна за другой падали завесы, отделяющие мир мертвых от мира живых, что есть силы всадил шпоры в бока Лотару.
Конь взвыл тонким, заячьим криком, и, почти плача, прыжком скакнул вперед, унося его прочь.
Не помня себя от животого, черного ужаса Хорст фон Клаубе все нахлестывал и нахлестывал коня. Не разбирая дороги, он мчался, словно пытаясь этой безумной ночной скачкой вытравить из памяти жуткое видение глаз Германа, в которых..
И его последнии слова, громом гремевшие в ушах полковника.
"Глупец!Ты бежишь от смерти, которую носишь с собой!Ты бежишшь от себя!"
Но все напрасно.
.. Опомнился он, лишь когда колонна давно скрылась из вида и перед ним возникла маленькая деревушка, затерянная среди лесов.
Хорст спешился и, отдавая поводья конюху, виновато поглядел на Лотара. Бока несчастного коня, все в разводьях пены и мыла, ходили ходуном. Его била мелкая неостановимая дрожь.
- Загнали вы лошадку, господин военный-сочувственно заметил конюх.
- Видать, нужда большая была, так мчаться ночью напролом... Хм..
Впрочем, это не мое дело. - осекся он, поглядев на Хорста.
- Вот именно, не твое. - холодно сказал полковник. - Накормить и почистить.
Он швырнул конюху первую попавшуюся под руку монету, которую тот ловко поймал на лету. Сказывась долгая практика.
.. Захлопнув за собой дверь комнаты, Хорст поставил на стол подсвечник и бутылку шнапса. Ничего крепче у хозяина постоялого двора не нашлось.
Разделся и, сев к столу, налил и выпил бокал одним залпом.
Дешевый шнапс драл горло, как точильный камень ржавый клинок, но Хорст фон Клаубе не чувствовал вкуса. Он опрокидывал бокал за бокалом, следя невидящим взглядом за пляшущими на стене призрачными тенями.
А видел совсем другое.
.. Время пролетело как взмах кривой сабли.
Наполен в конце концов был разбит и и заточен на осколке скалы посреди океана, словно в издевку названном "островом Святой Елены".
Хорст фон Клаубе женился и вышел в отставку. У него был прекрасный дом в пригороде Вены, неплохой пенсион, который ему положило военное ведомство, любящая жена и две чудесные дочери, напоминающие своей красотой дикий шиповник.
Жизнь более или менее сложилась и все реже полковник видел в своих снах ночь и дорогу отступающих войск, по которой шел Герман.
Однажды, поздней весной, полковник прогуливался с тростью по берегам Женевского озера. В последнее время здоровье его жены Лауры сильно пошатнулось, врачи подозревали чахотку и настоятельно рекомендовали всей семьей отправиться на курорт.
Что полковник и сделал.