Нам катастрофически не хватало одежды на случай дождя, и, когда погода портилась и становилось холодно, мне приходилось делать остановки через каждые 7–8 миль. И всякий раз, залезая в автофургон, нужно было переодеваться во что-нибудь сухое. Соответствующей одежды у нас попросту не хватало, к тому же в доме на колесах не было ни стиральной машины, ни сушилки. Но ведь в нем есть печка! Натянув веревку над приборным щитком, мы развешивали на ней перчатки, носки и вязаные шапочки, включали отопитель и таким образом их высушивали. Тот, кто сидел рядом с водителем, должен был их переворачивать, следить, чтобы все просыхало с двух сторон, снимать высохшие вещи и развешивать мокрые.
А каково при этом было следить за приборами на щитке управления, если учесть, что все пространство кабины было занято еще и веревками, с которых свисали сохнущие подштанники, — через них приходилось пробираться, чтобы пройти из одного конца автофургона в другой, не говоря уже о постоянном запахе испаряющегося пота. Мы держали окна открытыми, невзирая на холод снаружи. Иначе при включенном на полную мощь обогревателе в машине становилось жарко, как в теплице, и окна запотевали. И к тому же кругом было грязно.
Самое смешное, я не нашел никаких советов на подобный случай в нашем путевом журнале.
А как насчет положения с водителями? Боюсь, я им устроил не жизнь, а сущий ад. Перед ними и без того стояла трудная задача — они должны были вести машину на достаточно близком расстоянии позади меня, чтобы какой-нибудь автомобиль во время обгона не мог неожиданно выскочить сбоку и вообще не снес меня с пути вместе с креслом, и при этом на достаточном удалении, чтобы не сотворить со мной подобное, если я вдруг решу сделать неожиданную остановку. По словам Аманды, я вел себя словно дирижер — то махну им — мол, давай ближе, — то наоборот — держись подальше, — при этом я то и дело оборачивался назад то через одно плечо, то через другое и подавал им знаки, смысл которых им был непонятен. Они также должны были следить за спидометром и отмечать пройденное расстояние между началом этапа и следующей остановкой, чтобы мы не проскочили мимо нее. И это при изматывающей скуке, когда приходилось вести машину через весь континент со скоростью семь или восемь миль в час.
Кроме того, нет планов, в которых можно предусмотреть все без исключения. То и дело возникали непредвиденные ситуации. Рассерженные полицейские могли заставить нас прижаться к обочине и остановиться, что они и делали — за задержку движения транспорта. Нас могли вынудить остановиться и втянуть в разговоры люди, испытывающие к нам самые дружеские чувства. Какое-то неожиданное мероприятие на пути следования (или, наоборот, запланированное, о котором нам забыли сказать), и мы вылетаем из графика, пока раздаем значки и брошюры. Погода, дорожные условия, травмы, болезнь — любая из этих и дюжина прочих причин могли начисто выбить нас из графика. Поэтому мы по возможности старались все планировать заранее, но каждый день требовал импровизации.
В результате у нас сложилось впечатление об Америке, как бы разбитое на маленькие эпизоды, как отдельные кадры в кино, причем их было так много, что мы иногда спорили, куда какой отнести. Где мы видели этого броненосца-самоубийцу — в Техасе или в Луизиане? А велосипедисты? Помнишь велосипедистов? А помнишь, к нам в фургон залез детеныш горного льва, — когда это было, не в тот ли день, когда тарантул напал на велосипед Ли? А помнишь тот случай, когда Ли и Дон решили, что остаток жизни им придется провести в мексиканской тюрьме? А эти чокнутые псы? Откуда все они тогда набежали?..
Что у них здесь, в Америке, у каждого собака? Создавалось именно такое впечатление. И казалось, все они бегали без поводков. Где бы мы ни ехали — по сельским дорогам или через населенные места, — непременно какая-нибудь собака выскакивала, словно черт, из ближайшего двора и мчалась за человеком в эдакой забавной маленькой машинке с такими вот огромными, аппетитными колесами. А я ехал как раз с такой скоростью, будто приглашал их в погоню. А бывали случаи, когда в сельской местности за мной начинали гнаться коровы.
Ребята из моей команды пытались разными способами отпугивать собак. Поначалу они сигналили клаксоном или резко кидали машину в сторону собак. Потом решили прибегнуть к помощи сирен или кричали в мегафон, которым мы пользовались в случае проезда через толпу. Все было безрезультатно. Однажды мы даже купили баллон со слезоточивым газом. Когда Нэнси попыталась им воспользоваться, у него отвалился колпачок. Она в сердцах швырнула всю банку в собаку. Но и это не дало результата.