В Португалии мы прошли отметку 9 тысяч миль. К югу от Лиссабона в пять часов утра мы натолкнулись на цыганский табор и оказались в мире костров, фургонов и большеглазых ребятишек, выбежавших на улицу и с изумлением взиравших на нас, когда мы проезжали мимо. В крошечной португальской рыбацкой деревне нас окружили человек десять пожилых женщин в черных платьях, с лицами, прикрытыми шалями, — они пытались всунуть мне в руки немного денег. В этих местах сбором средств мы не занимались. Сразу было видно, что эти люди бедные. Но некоторые из них плакали и настаивали, чтобы мы взяли деньги ради самой идеи помощи инвалидам. И тут меня словно пронзило: я вспомнил дни, проведенные на дорогах Соединенных Штатов и Европы, когда мимо нас проносились большие дорогие автомобили, а мы не могли набрать ни цента. В горле у меня словно встал огромный комок. Наверное, всему виной этот чертов грипп.
Когда мы пересекли границу с Италией, вид у нас был, словно мы вышли из окружения. Впереди нас ждала встреча с папой римским. Возможно, если постараться, мы могли бы поспеть вовремя к вечерней службе.
Теперь нам приходилось сражаться с ужасающими дождями, ветрами и холодом. Однажды мы добрались до одного населенного пункта, где у нас был назначен прием, так поздно, что большинство гостей уже успели разойтись, а те, что еще там были, стали уговаривать нас остаться и принять участие в вечеринке. «Просим извинить нас, — ответили мы им, — но завтра нам вновь предстоит отправиться в путь».
«Да вы просто сумасшедшие!» — заметил какой-то человек. «Вы правы, сэр, — подумал я. — Наверное, мы действительно не в себе».
График требовал от нас отправиться в путь, затем снова вернуться назад и остаться здесь на ночлег. Погода по-прежнему стояла отвратительная. Мы с Амандой немного поцапались, и она отправилась в дорогу одна, чтобы немного утихомирить свой гнев. Мы сбились с пути и взобрались на какой-то незапланированный холм, и тут я так разозлился, что просто развернулся и, плюнув на все, отправился назад к отелю. Аманда тоже заблудилась, но сумела отыскать дорогу назад. Мы добрались до нашей комнаты, где стоял такой холод, что нам пришлось открыть все краны с горячей водой, какие там только были, и так мы попытались согреться в облаках пара.
Конечно, я сам не мог этого почувствовать, но ночью, накануне дня, когда мы добрались до Рима, мои ноги так ужасно переохладились, что им требовался массаж — в противном случае мне грозили серьезные неприятности. Начиная с Испании у меня не прекращались неполадки с желудком. Но вот наступил вечер, стояла пятница, и я задумался, представил себе все, чем мы могли бы заниматься сейчас, окажись мы дома. Я взял банку пива. Последние 13 миль были самыми длинными за всю мою жизнь. И я еще раз сказал себе: никогда впредь не делай подобных глупостей.
Потом произошла путаница в связи с бронированием номеров в римском отеле «Шератон». Мы полагали, что они оплачены на паритетных началах — частично администрацией самого отеля, частично — организацией спортсменов-инвалидов Италии. Но за номера никто не заплатил. К тому времени, когда мы это узнали, мы уже настолько устали, что просто не могли двинуться с места. Нами было принято за правило, что любые дополнительные расходы, все, что выходило за рамки самых элементарных условий проживания, должны оплачиваться самими участниками турне. Мы с Амандой решили не ударить лицом в грязь и выложили сто долларов за одну ночь, после чего запрыгнули в постель и позвонили в бюро обслуживания: мы заказали в номер два чизбургера с жареным картофелем и две кока-колы. Заказ прибыл, а с ним и счет — 75 долларов. И при этом официант имел нахальство просить чаевые.
На другой день мы убрались оттуда еще до завтрака, а Ли и Дэйв Арчибальд остались в Риме, где им предстояло провести инвентаризацию нашего имущества и навести порядок в доме на колесах, пока мы летели в Югославию — там нам предстояло пройти трехдневный этап от Сплита до Дубровника. Повсюду в Югославии нам оказывали замечательный прием, пожалуй, нас там встречали лучше, чем где бы то ни было до сих пор, — играла музыка, люди танцевали на улицах. Однажды, когда я преодолевал крутой подъем, за мной до самой темноты следовала целая толпа — человек сто детишек. Я чувствовал себя под стать сказочному Крысолову.
Из Югославии мы в спешном порядке вернулись назад, в Рим. Там нас встретили родители Аманды, они приехали в Италию отчасти чтобы посмотреть страну, а отчасти чтобы проведать свою дочку-путешественницу. «Все отлично», — ответила Аманда на вопрос отца, но провести его она не смогла. Ее нервная улыбка была слишком яркой и слишком быстрой, щеки чересчур ввалились, зрачки глаз слишком расширены. Впервые ее отец по-настоящему понял, с каким трудом нам все это давалось, сколько всего приходилось преодолевать изо дня в день.