Понимая, что до хорошего всё это не доведёт, я предпринял попытку разрядить накалившуюся обстановку, встав между враждующими сторонами.
— Товарищи, спокойнее, — своим вторжением я слегка их озадачил. — Пускай будет ничья, разделим торт на всех!
— Делить что-то с тобой? — Темноволосый хмыкнул. — Со всякой контрой хлеб делить?
В этот момент меня словно ударило молотком по голове. Все вокруг прекрасно знали, на какие темы со мной говорить не стоит, так что галдёж вмиг прекратился. Я, что есть силы, сжал кулаки, и с трудом удерживал себя в руках.
— Сашка, — рыжий парень положил руку мне на плечо. — Он это не специально…
— Почему это - не специально, — вратарь продолжал ухмыляться. — Сыночек барина. Ты бы вообще помалкивал!
Резкий поворот, и я вырываюсь из хватки рыжего парня; крепко сжатый кулак встречается с ухмыляющимся лицом обидчика. Удар. Я чувствую, как что-то хрустнуло. Никто ничего не успел осознать.
Парень заваливается набок и хватается за покалеченную часть лица, меня же начинают активно оттаскивать от вратаря. Внутри всё горело, хотелось бить его ещё и ещё. Это не первый всплеск агрессии, но впервые я ударил человека с такой силой.
На шум подоспели вожатые и принялись разгонять толпу пионеров. Раненого тут же подняли на ноги и увели в сторону медпункта. С нами же осталась вожатая из нашего отряда.
— Что вы творите?! — Женщина была вне себя от ярости. — Разве так себя ведут пионеры?!
— Он сам нарывался, — из толпы вышел рыжий. — Чего он Сашку дразнил?!
— Ах, вот кто у нас виноват, — злобный взгляд вожатой упал на меня. — Коршаков! Что ещё за выходки?! Зачем ты ударил Выхина?! Ты знаешь, кто его родители?!
— Знаю, — буркнул я. — А он прекрасно знает, кто мои…
— Молчать! — Прикрикнула она. — Будешь у меня дежурить до конца смены!
Я молча развернулся и поплёлся в сторону выхода. Спиной я чувствовал, как в мою сторону направились десятки глаз. От злости меня колотило в разные стороны. Конечно, не было причин так бить его, но я не могу себя контролировать… просто не могу.
На центральной площади меня встретила Лена. Девочка сидела на лавке, закинув ногу на ногу; она качала головой и цокала языком.
— Ай-яй-яй, — она поднялась и подошла ко мне. — Ударил своего товарища!
— Не товарищ он мне, — кинул я и отвернулся.
— А ведь мог бы и сдержаться, — Лена положила мне руки на плечи. — Что вы сразу руки распускаете?
— Кто это, «вы»? — я перевёл на неё взгляд.
— Ну, парни, — он улыбнулась. — Всё вам ударить кого-то нужно…
Я промолчал и снова отвёл глаза в сторону. Девочка же взяла меня за руку и потащила в сторону реки, которая расположилась недалеко от лагеря.
Я сидел на песке и кидал в мерно бегущую воду камни. Лена, справа от меня, наблюдала за расходившимися от бросков кругами. Мы молчали, слушая, как тихо шумит река, как заливаются пением птицы, жужжат насекомые…
Понемногу я отходил: злоба сменялась спокойствием, обида уходила вовсе. Я перевёл взгляд на Лену; она казалась мне чем-то озадаченной.
— А разве так уж важно, что думают о тебе остальные? — Вдруг произнесла она.
— Прости?
— Я имею в виду, — она тоже подняла глаза. — Неужели, тебя и вправду задевает то, что говорят окружающие?
— Наверное, — я отвернулся. — Каждого задевает, я думаю…
— Не каждого, — Лена снова уставилась на воду. — Поверь мне.
И мы вновь замолчали. Близился вечер, а вместе с ним и ужин, но уходить не хотелось. Хотелось, чтобы этот день не кончался, чтобы мы сидели у этой воды вечность, и тогда, как мне казалось, все проблемы мигом исчезнут…
***
Меня разбудило прикосновение, лёгкое и робкое, словно тот, кто дотронулся до моей руки, не хотел, чтобы я просыпался. Я открыл слипающиеся глаза, и, к своему удивлению, увидел Иру. Она сидела на краю кровати и смотрела в пол. Лицо её было бледным, и чуть ли не просвечивало в свете луны, который проникал в комнату из-за слегка приоткрытых занавесок.
Девушка молчала и мяла подол своей ночнушки, точно силясь что-то у меня спросить. Я же продолжал удивлённо смотреть на неё. Для меня казалось чем-то необычным то, что Ира, со всей своей застенчивостью, робостью, страхами и комплексами, дожила до своих лет, да ещё и работает в школе.
— Александр Евгеньевич, — полушёпотом начала она. — Вы были правы, происходит что-то и вправду страшное…
Я продолжал молчать. Что я мог ей сказать? Врать, что всё хорошо? Нет. Я и сам, впервые за долгое время, испугался.
— Мне не стоило идти туда с вами, — голос у Иры дрожал, она была готова расплакаться. — Не стоило мешаться под ногами…
— Ир, — я поднялся и сел рядом с ней. — Ты здорово мне помогла. Ты была очень храброй сегодня, я это ценю.
— Я просто хочу быть полезной, — она не отводила своего взгляда от пола. — Хотя, по мне этого не скажешь, наверное…
— Я обязательно во всём разберусь, — я попытался улыбнутся ей. — Вот увидишь, всё успокоится…
— Вы говорите это так, — Ира тоже натянула улыбку. — Будто сами не верите в то, что сказали.
— Можешь мне доверится - я сделаю всё, что потребуется, чтобы ты жила в спокойствии.
— Я вам верю, — она, наконец, перевела взгляд на меня.
— Иди спать, — я упал обратно на подушку. — Завтра тебе ещё этих сорванцов учить.
— Заглянете к нам на урок? — Ира спросила это, стоя уже в дверном проёме. — Если… Если у вас, конечно, будет время.
— Обязательно, — сонным голосом, медленно ответил я.
— Спасибо, — послышался шёпот и скрип закрывающейся двери.
***
Надевая на голову фуражку, я прокручивал в голове слова, которые нужно будет говорить, движения, которые, придётся делать в случае опасности. Я знал, с кем я иду на встречу, так что должен был быть готовым ко всему.
Человек, которого я ожидаю, должен был появится с минуты на минуту, у первого сельмага, перед которым останавливался и я. Потому, я уселся на ступеньки этого магазина, закурил и принялся ожидать, наслаждаясь чрезвычайно ясным и тёплым днём.
Через час ожидания, послышался шум колёс и тарахтение мотора. Передо мной остановились старенькие жигули зелёного цвета. Дверь открылась, и я наконец встретился глазами с долгожданным помощником.
Худощавый парень с длинными волосами, на левой руке он всегда носил чёрную кожаную перчатку, серые глаза отдавали ехидством, узкие губы кривились в надменной улыбке; парень на всё смотрел исподлобья.
— Кого я вижу, — парень развёл руками. — Сержант Коршаков; смотрю, судьба вас потаскала!
Он постоянно был одет в длинный плащ цвета хаки и тяжёлые чёрные ботинки, которые всегда были вычищены до блеска.
— Надеюсь, ты понимаешь, что я вызвал тебя не брататься, — я поднялся со ступенек. — Тебя держат в КГБ только за твои знания. Так что, будь добр, давай сразу приступим к делу.
— Ты всё такой же сухой, — хмыкнул он. — Неудивительно, что ты до сих пор одинок.
Я промолчал и повёл его за собой, прямиком к дому председателя. Парень же беззаботно осматривал окрестности. Несмотря на то, что он был младше меня всего на год, этот человек вёл себя, как ребёнок, даже находясь в нашей структуре.
Я отпёр дверь и завёл нас внутрь. Тут всё оставалось таким же, как и в прошлый мой визит: царил полный хаос, а пол исчерчен непонятными мне символами и чёрточками.
— Убийство, говоришь? — Парень осмотрел один из символов на полу. — По всей видимости, работа каких-то язычников.
— Ты можешь предположить, что это за секта?
— Трудно сказать, — он развёл руками. — Было бы очень похоже на обычных сатанистов, если бы не явно языческие символы.
Мы поднялись на второй этаж. Вонь от гниющей плоти всё никак не выветривалась, но моего напарника это не смущало: он спокойно вошёл в комнату и с интересом принялся разглядывать труп.