Черноус долго смотрел на карту… Участок, занимаемый полком, походил на длинный язык. С трех сторон нависал противник. На самом «бойком» месте, куда больше падало снарядов и мин, в неширокой заболоченной низинке, находился батальон капитана Левенцова.
«Трудно. Очень трудно сейчас Хромозину, — думал генерал. — Надо помочь, но как? Чем?..» Он снова пристально вглядывался в карту, а мысли назойливо лезли в голову. Вот уже целых два дня как жизнь словно замерла в полку Хромозина. Враг зорко следил за низиной: стоило чуть приподняться в окопе или неосторожно проползти нашему солдату, как на него обрушивался дождь пуль, а то и осколков мин.
Особенно полку досаждала высотка 47,5. Было ясно, что она имела важное значение в системе обороны врага. Противник укрепил ее и окружил минными полями, колючей проволокой, траншеями.
Изучив карту, Черноус встал с табурета, опираясь на палку, вышел из землянки и сразу попал в оглушительный хаос звуков. Близко шел бой.
В голове Черноуса шумело, нестерпимо ныла больная нога. Хотелось на мгновенье забыться, уйти куда-то от кошмара войны. Но… война продолжалась, она требовала энергии, силы воли. И видневшиеся впереди траншеи, и ниточки цветного кабеля полевых телефонов, идущие от частей, и длинные хвосты ракет — все возвращало к войне.
Под накатами бревен землянки грохот боя слышался как-то отдаленно, приглушенно, а тут казался совсем рядом. Пахло весной. Легкий ветерок доносил смолистый запах сосны. Генерал протянул руку к ветке кустарника, что свисала над ходом сообщения, и нащупал набухшие почки. «Весна!» — сказал Павел Васильевич. И поморщился, вспомнив, что март расквасил дороги, снег сделался рыхлым, липучим. Ходить стало опасно — вода заливала прошлогодние окопы и воронки, превратив их в «ловушки».
Холодный сырой воздух освежил. Генерал дышал полной грудью, исчезала усталость. На свежем воздухе лучше думалось.
«Ясно одно: прежде чем взять Дзинтари, надо покончить с высотой 47,5. Да, только так…»
— Вызывай «восьмерку»! Чуба к телефону… — приказал Черноус телефонисту, разместившемуся в небольшом блиндаже у входа в землянку.
Телефонист вызвал 148-й полк, подал генералу трубку.
— Кто говорит?.. Я «третий». Что у тебя сейчас делается?..
Командир полка докладывал, а Черноус все больше мрачнел. На широком загорелом лбу у переносицы глубже обозначились две бороздки. Недовольный огонек вспыхнул в глазах.
— Понимаешь, два дня топчешься на месте: гвардейцев подводишь. Целый… — Черноус запнулся, не желая сказать открыто «целый корпус», — в общем, подводишь…
Майор попытался оправдываться, но Черноус перебил его:
— Рано выдохся! Рано…
Он положил на столик трубку и, прихрамывая, стал прохаживаться по ходу сообщения. Среднего роста, коренастый, родом из донских казаков, Павел Васильевич был кадровый военный: начал службу солдатом. В дивизии знали: он был крутоват, иногда даже горяч, но это не мешало ему пользоваться уважением солдат и офицеров. Он любил армию, знал дело. «Черноус раскусит любой орешек. Его не проведешь: сам прошел все армейские ступени», — говорили нередко подчиненные.
П. В. Черноус
Вот и сейчас ему хотелось отчитать майора Чуба, но он сдерживал себя, понимая, что прежний командир полка Ковнеров, выбывший по ранению, был опытнее. Дмитрий Чуб в дивизии недавно, боевого опыта командования полком недостаточно. Значит, надо помогать…
Черноус чувствовал: сейчас наступил такой момент. У командира дивизии зрел план овладения Дзинтари, но сначала он хотел разобраться в обстановке на месте: требовалось кое-что уточнить. Он был уверен, что полк Чуба может наступать.
— Машину! — приказал генерал адъютанту. — Только пусть водитель сюда не лезет, а встанет в балочке… Там и проскочим…
«Виллис» полз медленно. Шофер боялся свалиться в окоп или воронку, залитые водой. Местность была изрыта окопами, перепахана снарядами. На пути валялись пустые ящики, снарядные гильзы, неиспользованные немецкие мины. Стоило внимательно присмотреться — поле было полно жизни: в блиндажах, окопах и укрытиях сидели солдаты. Иногда вдали раздавался орудийный выстрел, беспорядочную стрельбу вели пулеметы. Рой трассирующих пуль чертил в воздухе огневые полосы. Вот яркие хвосты ракет, словно огромные мечи, разрезали черноту ночи. На несколько секунд далеко вокруг осветилось поле.