Пленные щурятся от южного солнца, нестерпимо яркого после темноты барака, но не идут в тень, подставляя бледные небритые лица тёплому свету.
- Морской болезнью страдаете? - ухмыляется сидящий в тенёчке возле бочки с водой молодой караульный.
Я перестаю щуриться и отворачиваюсь от неба.
- Чем?
- Укачивает? - караульный облокотился щекой о поставленную между сапог винтовку, хитроватая улыбка морщит его облупленный на солнце конопатый нос.
- Нет... вроде.
- Ну, ну.
- Нас же по железячной дороге в дом повезут? - путаясь в непривычных русских словах спрашивает ефрейтор Хропачек.
- Как же... - караульный ехидно кивает на голубое зеркало моря - в Закаспийские лагеря поплывёте. Революция у вас.
Стройный аккуратный чиновник оглядывает запылённый строй у затерянного в степи полустанка.
- Солдаты! - у него хорошо поставленный адвокатский голос и безукоризненное произношение, - я представляю чрезвычайную комиссию по надзору Закаспийского округа. Мне доложили, что вы категорически отказываетесь от щедрого предложения нашего правительства.
Строй загудел выкриками:
- Вы не имеете права... это нарушение конвенции о военнопленных... вы не можете заставлять нас работать... обязаны вернуть нас домой... перемирие...
Конвойный казак с жёлтыми лампасами на сизых шароварах досадно сплёвывает в пыль.
Чиновник поднимает руку. Строй чуть затихает.
- Вы совершенно правы. Перемирие. Не мир. Революция потрясает Тройственную монархию, император Леопольд отрёкся и нам просто не с кем сейчас заключить мирный договор.
Толпа взрывается возмущёнными криками. Казаки подбираются, где-то клацает затвор. Седоусый вахмистр со вздохом качает головой и поворачивается к чиновнику.
- По краю ходите, Александр Фёдорович...
Тот лишь улыбается, заложив руки за спину, и ждёт. Погалдев, строй утихает. Чиновник делает полшага вперёд.
- Российское правительство никоим образом не желает задерживать вас, но пока не будет заключён полноценный мирный договор, вам придётся оставаться на нашей территории. Однако, чтобы облегчить ваше положение мы готовы дать вам работу. Оплачиваемую, замечу, работу. Все, кто примут участие в строительстве Трансвосточной магистрали, могут рассчитывать на получение жалования по нормативам, принятым для вольнонаёмных рабочих, а также и усиленного питания.
Снова крики и шум. Снова улыбка и ожидание.
- Мы никого не принуждаем. Кто не желает - может оставаться в лагере. А добровольцы - шаг вперёд.
Вахмистр Кубелик подталкивает меня в плечо.
- Вызывайся, взводный...
- Что, вахмистр, никак оголодал совсем?
- Да чёрт с ним с пайком... Ты в бараке сидеть в потолок глядя - не озвереешь?
- Да уж выдержу как-нибудь...
-... да и сбежать со стройки проще.
Я бросаю удивлённый взгляд на вахмистра и делаю шаг вперёд.
Равнина. Холмы. Земля, сквозь плоть которой выступают скальные кости. Низкая пожухлая трава. И пронзительный горный воздух, такой непривычный на почти ровном месте. В низинке тянется змеиным хребтом железнодорожное полотно. Рядом копошатся рабочие. Кто в гражданском, кто в запылённой и выцветшей форме. Вахмистр Кубелик смотрит в густо аметистовое безоблачное небо над степью и затягивается папиросой.
- Не куришь, взводный?
- После газовой атаки - нет...
- Я договорился с Хольцки и капралом Болдини из второй бригады. С ними нас будет семеро.
- Не нравится мне эта затея. Голая степь. Как цыплят на дворе переловят.
- Южнее, на сопках, есть старые каменоломни и шахты. Там можно укрыться. До южной границы всего километров сто, а до восточной немногим больше. Уйдём в Коканд или Джунгарию, а там сразу в британское консульство. Англичане нам считай, что союзники, не выдадут. А там уже можно и домой. Или куда хошь. Весь мир открыт.
- Вот только эти сто километров надо как-то пройти.
- Отобьём коней у местных. Нужно лишь оружие. А верхами по степи... Я гусар или не гусар, в конце концов?
- Ты-то гусар. А я - пехота, - скептически разглядываю стоптанные и готовые в любой момент испустить дух импортные армейские ботинки, подарок британской короны воюющей Тройственной державе.
- Ну, жить захочешь, верхом поедешь. Сам понимаешь - мариновать нас здесь будут до второго пришествия господа нашего, - вахмистр вдруг набожно крестится, - и дело не в мирном договоре. Война там у нас. Гражданская. И каждый отпущенный здесь пленный - там солдат. А русским не нужны там лишние солдаты.
Я лишь молча оглядываю степь и перебрасываю колосок в другой угол рта.
Вахмистр Кубелик сладко потягивается, и добавляет.
- Сейчас самое время. Тигр вчера ещё одного киргиза в тугаях задрал. Конвойные теперь больше сами себя стерегут. К тому же на инспекцию путей какая-то важная шишка к нам заехала. Говорят, чуть ли не князь из Петербурга. Да ещё со всей семьёй. Так что почитай добрая половина казаков теперь не нас караулят, а смотрят, чтоб зверюга кем из вельможных гостей перекусить не вздумала. Другой такой удачи может уже не выпасть...
На склоне хрустят камни. Я снова передвигаю колосок по зубам, и мы с вахмистром поворачиваемся. Над бугром появляется разгорячённое красное лицо под сизой фуражкой с жёлтым околышем.
- Кончай гулять. Ваша смена.
Вахмистр бросает окурок, и мы не торопясь бредём вниз, к недостроенным путям, незавершённой работе и почти законченным планам.
Ботинок всё ж таки лопнул. Теперь бултыхается по ноге, мешает бежать. Надо было не жадничать, купить у хитрюги Мольцкера новую пару. Ну и что, что на размер больше. Не меньше же. Лишнюю портянку накрутить...
Посвист и стук копыт уже ближе. Оглядываюсь. Догоняет. Лицо азартное и злое. И в руке не нагайка - шашка. Паршиво дело. Рубить будет. Чёртов Кубелик. "Никто и не заметит, все князя да княгиню с княжной охраняют, а кто не охраняет - тигру по тугаям ловят". Трепло. Если все там, то кто, скажите на милость, нас сейчас по степи гонит?
В бурьяне на склоне дыра, окаймлённая гнилыми досками. Каменоломни. Да! Кубелик - ты гений!
Как в омут, головой вперёд ныряю в полузаваленную дыру. Пыль, щебёнка, темнота. Отплёвываясь, качусь вниз, обдирая руки, Вроде слышен треск рвущегося сукна. Так, мундир тоже приказал долго жить. Над головой на секунду вспыхивает свет - видать второй ствол шахты - за ним снова темнота, пыль и камни. Поворот, ещё один. Дно.
Сверху голоса. Похоже, лезть им неохота. Ну и ладненько, ну и молодцы. Оружия у меня всё равно нет, но булыжников вокруг хватает, а может и кайло брошенное нащупаю.
Что-то с металлическим стуком катится вниз по стволу. Решили покидать в меня камни? Чёрт! Граната! Фронтовая привычка вжимает лицом в сухой каменистый пол. Он вздрагивает и наступает тишина.
Темнота вязкая и густая. Во рту противный известковый привкус. Ничего не видно, лишь прощупываются под руками камни. Блиндаж накрыло. Надо выкапываться. Наверху тихо, значит, обстрел закончился... Нужно надеть противогаз. Перед атакой обязательно будет газомётный залп. Он всегда бывает. Где мой противогаз. Почему у меня нет противогаза?
В голове что-то щёлкает и приходит осознание, что война кончилась. Плен. Лагерь. Трансвосточная железная дорога. Побег. Шахта. Граната. Они бросили вниз гранату. Но я выжил. Интересно, почему? Неважно.