Из окон офиса, занимавшего несколько комнат на двенадцатом этаже здания «Ниппон таймс», был виден весь берег. Можно было разглядеть суда, проходящие под мостом Золотых Ворот. Сейчас, например, неподалеку от Алькатраса был виден сухогруз, но мистера Тагоми это не заинтересовало нисколько. Подойдя к окну, он развязал узел на шнурке, и бамбуковые жалюзи с легким стуком осыпались вниз. В главном кабинете офиса сделалось сумрачно, Тагоми уже не приходилось щуриться от избытка света, и, следовательно, теперь и мыслить он мог более четко.
«Не в его, Чилдэна, власти и компетенции, — решил мистер Тагоми, — угодить моему клиенту». Совершенно не важно, с чем именно заявится торговец, можно ручаться, что на клиента впечатления это не произведет. Примем это как данность. Но в таком случае надо поступить так, чтобы хотя бы разочарование клиента оказалось не слишком велико.
Поступить надо так, чтобы не обидеть его дурацким подарком.
Клиент летит в Сан-Франциско на новом германском ракетоплане «Мессершмитт 9-Е» и вскоре приземлится в здешнем аэропорту. Самому мистеру Тагоми на подобных аппаратах летать не доводилось, так что, когда он встретит возле трапа гостя, мистера Бэйнса, ему следует постараться сохранить невозмутимость, какое бы сильное впечатление летающий корабль на него ни произвел. Ну что же, к делу. Тагоми встал перед зеркалом и постарался принять вид человека рассеянного и слегка скучающего, наблюдая в зеркало за результатом. О да, они очень шумят, мистер Бэйнс. Читать совершенно невозможно. Зато весь полет от Стокгольма до Сан-Франциско занимает всего сорок пять минут. Вставить здесь ехидное словечко о вечных неполадках немецкой техники? Предполагаю, вы слушаете радио, мистер Бэйнс? Какой ужас эта катастрофа над Мадагаскаром… Хотя, по правде, и прежние поршневые самолеты тоже не слишком…
Вот уж чего следует избегать, так это политики. Хотя бы по той причине, что ему совершенно неизвестно отношение гостя к нынешнему положению дел. Ну, а если разговор такого сорта и завяжется, то мистер Бэйнс, как швед, должен быть нейтралом. Хотя, конечно, предпочел он «Люфтганзу», а не «САС»… И еще один тонкий момент: мистер Бэйнс, ходят слухи, что герр Борман серьезно болен. Говорят, что осенью на партийном съезде будет избираться новый рейхсканцлер?
Ах, только слухи… Увы, в отношениях между Тихоокеанией и Рейхом всегда столько тайн и недомолвок…
На столе мистера Тагоми лежала вырезка из «Нью-Йорк тайме» — со статьей мистера Бэйнса. Низко склонившись над столешницей — к чему, по правде, его принуждали неточно подобранные контактные линзы, — мистер Тагоми еще раз перечел материал. Там речь шла о том, что нужно в очередной раз (в девяносто восьмой, что ли?) приняться за разведку источников воды на Луне. «Мы все еще не в состоянии разрешить эту разрывающую сердце дилемму, — цитировал мистер Бэйнс. — Наша ближайшая соседка совершенно бесполезна для нас — если не принимать во внимание ее использование в военных целях».
«Sic!» — подумал, используя торжественное латинское слово, мистер Тагоми. Вот он, ключик к мистеру Бэйнсу: не хочет он принимать во внимание чисто военные цели! Мистер Тагоми немедленно взял это на заметку.
Нажав на кнопку интеркома, он сообщил в микрофон:
— Мисс Эйфрикян, зайдите, пожалуйста, ко мне. С диктофоном.
Дверь кабинета скользнула в сторону, и на пороге появилась мисс Эйфрикян, чья прическа была нынче украшена аккуратно заправленными в пряди голубыми цветочками.
— Если бы чуть меньше сиреневого оттенка, — чуть поморщился мистер Тагоми, бывший в свое время профессиональным цветоводом у себя дома, на Хоккайдо.
Мисс Эйфрикян, высокая и стройная, с каштановыми волосами армянка, церемонно поклонилась шефу.
— Итак, вы готовы? — осведомился шеф.
— Да, мистер Тагоми. — Эйфрикян села и включила свою машинку.
— Осведомившись сегодня у Оракула, — начал мистер Тагоми, — о том, окажется ли успешной и благоприятствующей дальнейшим событиям моя встреча с мистером Чилдэном, торговцем, я получил, к своему неудовлетворению, гексаграмму с комментарием: «Переразвитие великого. Стропила прогибаются — несчастье».
Катушки диктофона мерно крутились, но мистер Тагоми погрузился в размышления.
Мисс Эйфрикян внимательно следила за шефом и наконец выключила аппаратик.