Он внимательно посмотрел на мистера Рамсея.
— Это загар кварцевой лампы, — промямлил мистер Рамсей. — Только для того, чтобы запастись витамином D.
Однако выражение униженности на его лице сразу выдало его попытку хоть чем-то быть похожим на новых хозяев.
— Уверяю вас, что я храню подлинную приверженность…
Мистер Рамсей запнулся, не находя нужных слов.
— Я еще не разорвал все связи с этнически близким образом жизни…
Мистер Тагоми сказал мисс Эфрикян:
— Продолжайте, пожалуйста.
Диктофон снова зажужжал.
— Получив от Оракула гексаграмму двадцать восемь, я потом еще получил строку девять на пятом месте, которая гласит: «Высокий тополь выбросил цветы. Более строгая женщина возьмет молодого мужа». Ни порицания, ни хвалы. Это ясно указывает на то, что в два часа мистер Чилдан не предложит нам ничего стоящего…
Мистер Тагоми сделал паузу.
— Давайте будем искренними. Я не могу положиться на свой собственный вкус в отношении произведений американского искусства. Вот почему…
Он помешкал, стараясь найти точное выражение.
— Вот почему вы, мистер Рамсей, являясь, как я сказал, уроженцем этих мест, будете необходимы. Наверное, вместе мы сделаем все лучшим образом.
Мистер Рамсей не отвечал. Несмотря на все попытки сохранить самообладание, его черты выдавали боль, гнев, мучительную и безмолвную реакцию.
— Сейчас, — сказал мистер Тагоми, — мне нужно еще раз посоветоваться с Оракулом. Из соображений благоразумия я не могу задавать вопрос при вас, мистер Рамсей.
Другими словами, его тон означал, что вам и всем вашим «пинки» не дано право участия в важных делах, с которыми мы сталкиваемся.
— Однако уместно сказать, что я получил в высшей степени вызывающий ответ. Он заставил меня очень долго размышлять над ним.
Оба, и мистер Рамсей и мисс Эфрикян, внимательно следили за ходом его мыслей.
— Мой вопрос относительно мистера Бейнеса, благодаря таинственным деяниям Тао, привел к гексаграмме сорок шесть, к весьма неплохому суждению, и к строчкам шесть в начале и девять на втором месте.
Его вопрос состоял в том, успешной ли будет сделка с мистером Бейнесом, и строка девять на втором месте уверяла, что так оно и будет. Она гласила:
«Если кто-нибудь искренен, то он может ограничиться еще меньшим повышением. Его не осудят».
Очевидно, мистер Бейнес будет удовлетворен любым подарком от Главного Торгового Представительства.
Но мистер Тагоми, задавая вопрос, имел в виду нечто более глубокое, нечто, о чем он сам догадывался весьма смутно.
Как это часто случалось, Оракул постиг более сокровенный, основной вопрос и, отвечая на другой, высказанный вслух, заодно ответил и на этот, подсознательный.
— Насколько мы знаем, — сказал мистер Тагоми, — мистер Бейнес везет с собой подробный отчет о новых способах литья под давлением, разработанных в Швеции. Если нам удастся подписать контракт с его фирмой, мы, безусловно, сможем заменить многие металлы, которых нам не хватает, пластмассами.
В течение многих лет Тихоокеания пыталась добиться помощи Рейха в области применения синтетических материалов, однако крупные немецкие химические картели, в частности ИГ Фарбениндустри, не разглашали своих секретов. В сущности, они добились мировой монополии на пластмассы, особенно в части получения полиэстера. Такими мерами Рейх сохранял свое преимущество над Тихоокеанией в мировой торговле и опережал Японию в области технологии по крайней мере лет на десять.
Межпланетные ракеты, стартовавшие из процветающей Европы, состояли главным образом из пластмасс, очень легких, жаростойких и настолько прочных, что выдерживали столкновение с метеоритами. У Тихоокеании не было ничего подобного, до сих пор применялись натуральные металлы, а также такие материалы, как дерево и, конечно, металлокерамика.
Мистер Тагоми съежился от благоговейного трепета при одной мысли: на промышленных ярмарках — достижения германских заводов, включая автомобили, сделанные полностью из синтетических материалов, автомобили, продаваемые по цене шестьсот долларов в валюте ТША.
Но его внутренний, подсознательный вопрос, который он никогда не разгласил бы перед этими «пинки», как мухи облепившими конторы Торговых Представительств, был связан с обратной стороной интересов мистера Бейнеса, которая предполагалась в той шифровке из Токио. Прежде всего, содержание было зашифровано частотным кодом, характерным для органов безопасности, а не торговых фирм, да и шифр представлял собой метафору, содержащую поэтические намеки, для того чтобы сбить с толку операторов Рейха, прослушивавших иностранные передачи и умеющих расшифровать любое прямое сообщение независимо от сложности используемого шифра.