Особенно любил дразнить его один забиячный, но трусливый молодой матрос Иванов. Как-то однажды, желая потешить собравшийся кружок, он донимал Прошку своим глумлением. Прошка, по обыкновению, отмалчивался, и Иванов становился все назойливее и безжалостнее в своих шутках.
Случайно проходивший Шутиков, увидав, как травят Прошку, вступился:
— Это, Иванов, не того… нехорошо это… Чего ты пристал к человеку, ровно смола?
— Прошка у нас не обидчивый! — со смехом отвечал Иванов.
— Не тронь, говорю, человека, — строго повторил Шутиков.
Все были удивлены, что за Прошку, за лодыря и вора Прошку, Шутиков так горячо заступается.
— Да ты чего? — окрысился вдруг Иванов.
— Я-то ничего, а ты не куражься… Ишь, тоже нашел над кем куражиться!
Тронутый до глубины души и в то же время боявшийся, чтобы из-за него не было Шутикову неприятностей, Прошка решился подать голос:
— Иванов ничего… Он ведь так только… Шутит, значит…
— А ты съездил бы его по уху, небось перестал бы так шутить.
— Прошка бы съездил!.. — удивленно воскликнул Иванов: до того показалось ему это невероятным. — Ну-ка, попробуй, Прошка… Насыпал бы я тебе!
— Может, и сам бы съел сдачи.
— Не от тебя ли?
— То-то от меня! — сдерживая волнение, проговорил Шутиков, и его обыкновенно добродушное лицо было теперь строго и серьезно.
Иванов стушевался. И только, когда Шутиков отошел, проговорил, насмешливо улыбаясь и указывая на Прошку:
— Однако… нашел себе приятеля Шутиков… Нечего сказать… приятель… хорош приятель. Прошка-гальюнщик!
После этого происшествия Прошку обижали меньше, зная, что у него есть заступник, а Прошка еще сильнее привязался к Шутикову и скоро доказал, на что способна привязанность его благодарной души.
VII
Это было в Индийском океане, на пути к Зондским островам.
Утро в этот день стояло солнечное, блестящее, но прохладное — относительная близость Южного полюса давала себя знать. Дул свежий, ровный ветер, и по небу носились белоснежные перистые облака, представляя собой изящные фантастические узоры. Плавно раскачиваясь, клипер наш летел полным ветром, убегая от попутной волны.
Был десятый час на исходе. Вся команда находилась наверху. Вахтенные стояли у своих снастей, а подвахтенные были разведены по работам. Всякий занимался каким-нибудь делом: кто оканчивал чистку меди, кто подскабливал шлюпку.
Шутиков стоял на грот-русленях[21], прикрепленный пеньковым поясом, и учился бросать лот[22], недавно сменив другого матроса. Вблизи от него был и Прошка. Он чистил орудие и по временам останавливался, любуясь на Шутикова, как тот, набрав много кругов лот-линя (веревки, на которой прикреплен лот), ловко закидывает его назад, словно аркан, и затем, когда веревка вытянется, снова быстрыми, ловкими движениями выбирает ее…
Вдруг со шканцев раздался отчаянный крик:
«Человек за бортом!»
Не прошло нескольких секунд, как снова зловещий крик:
«Еще человек за бортом!»
На мгновение все замерло на клипере. Многие в ужасе крестились.
Вахтенный лейтенант, стоявший на мостике, видел, как мелькнула фигура сорвавшегося человека, видел, как бросился в море другой. Сердце в нем дрогнуло, но он не потерялся. Он бросил с мостика спасательный круг, крикнув бросать спасательные буйки[23] и с юта[24], и громовым, взволнованным голосом скомандовал:
— Фок и грот на гитовы![25]
С первым окриком все офицеры выскочили наверх. Капитан и старший офицер, оба взволнованные, уже были на мостике.
— Он, кажется, схватился за буек! — проговорил капитан, отрываясь от бинокля. — Сигнальщик… не спускай их с глаз?..
— Есть… Вижу!
— Скорей… скорей ложитесь в дрейф[26] да спускайте баркас! — нервно, отрывисто торопил капитан.
Но торопить было нечего. Понимая, что каждая секунда дорога, матросы рвались, как бешеные. Через восемь минут клипер уже лежал в дрейфе, и баркас с людьми, под начальством мичмана Лесового, тихо спускался с боканцев[27].
— Ищите людей на ост-норд-ост… — напутствовал капитан. — Да не заходите далеко! — прибавил он.
Упавших в море уже не было видно. В эти восемь минут клипер пробежал по крайней мере милю.
— Кто это упал? — спросил капитан старшего офицера.
— Шутиков. Сорвался, бросая лот… Лопнул пояс…
25
Фок и грот на гитовы! — команда к уборке парусов. Гитовы — снасть для уборки парусов; фок — нижний парус на передней мачте; грот — большой прямой парус на средней мачте.
26
Дрейф — положение судна под парусами, поставленными так, что оно остается почти на месте.